7. Выражение и восприятие комизма.

Смех заразителен и тяготеет к коллективности, на людях он более интенсивен. Благоприятнейшие для комического те искусства, которые рассчитаны на массовую аудиторию, - театр, кино, цирк. Характерно, что актеры, хорошо знающие особенности восприятия комического, обычно обращаются с комедийным текстом не прямо к телезрителям, а к аудитории, с которой есть обратная связь. Аркадий Райкин, например, доверял телевизору транслировать эстрадное выступление, при котором живое общение с публикой и ее комедийная реакция озвучивают смехом телепередачу.

Комическое находит отражение и в музыке, которая говорит с людьми на непосредственном языке души. Для восприятия комического в инструментальной музыке важен рецепционный настрой слушателя, обусловливаемый, в частности, авторским обозначением жанра произведения. Трансформация жанров – один из способов создания комического в музыке. Например, Й. Гайдн в Лондонских симфониях нарушает логику танцевально-бытовых жанров неожиданными паузами, контрастами, благодаря чему возникает комический эффект.

Жанр комической оперы оформился с появлением в Италии оперы – буфф в 30 – х годах 18 в. Высший ее расцвет – творчество Дж. Перголези. Полная веселого юмора, опера – буфф демократизировала театр и музыку, которая стала проста и песенна и включила в себя фольклорные мотивы. Во Франции комическая опера возникла из ярмарочных представлений. Она отвечала культурным запросам третьего сословия. Опера – буфф повлияла на творчество венских классиков, а через них на европейскую музыку, развив многие особенности музыкально – комедийной выразительности: гомофонный склад, периодичность, моторность, скороговорка, ясная гармоническая логика, мотивная расчлененность, связь бытовой народной мелодией. Эти особенности стали основой комического музыкального языка. Так, например, в арии Фарлафа из оперы М. И. Глинки «Руслан и Людмила» и в арии Варлаама из оперы М. П. Мусоргского «Борис Годунов» звучит комедийная скороговорка.

Единственный вид искусства, неспособный отразить комическое, - архитектура. Комическое здание или сооружение – беда и для зрителя, и для жителя, и для посетителя. Архитектура, прямо выражая идеалы общества, не может в силу своей специфики что – либо непосредственно критиковать, отрицать, а следовательно, и осмеивать. Между тем комическое в искусстве всегда включает в себя высокоразвитое критическое начало. Смех – эмоционально насыщенная эстетическая форма критики. Он предоставляет художнику (например, Рабле, Вольтеру) безграничные возможности для серьезно – шутливого и шутливо – серьезного обращения с предрассудками своего времени.

Комедия – плод развившейся цивилизации. Смех по своей природе демократичен. Он враждебен иерархичности, преклонению перед чинами и дутыми авторитетами. Он выступает как сила, враждебная всем формам неравноправия, насилия, самовластия, фюрерства. А. И. Герцен писал: «Если низшим позволить смеяться над богом Аписом – значит расстричь его из священного сана в простые быки». (Герцен А. И. Об искусстве. М., 1954, стр. 223). На этой особенности смеха основана сатира чудесной сказки Андерсена о голом короле. Ведь король лишь до тех пор король, пока окружающие относятся к нему как подданные. Но стоило людям поверить глазам своим, понять, что король голый, народ засмеялся – и прощай чинопочитание, преклонение.

Комичность врага – его ахиллесова пята. Вскрыть комичность противника – значит одержать первую победу, мобилизовать силы на борьбу с ним, преодолеть страх и растерянность.

Комическое – критика современности. Смех современен, его мишень всегда конкретна и определенна. Даже если сатирик пишет о давно минувшем, его смех злободневен. В истории села Горюхина, или города Глупова, или в «Пошехонской старине» цель и адрес сатиры – современность.

Чешский писатель К. Чапек в рассказе «Александр Македонский» выступает против самовластия. Рассказ написан в форме письма Александра своему учителю Аристотелю. Автор рисует образ узурпатора, требующего восхваления своей персоны, и показывает, как в процессе обожествления личности лжепропаганда и фарисейство сочетаются с угрозами и прямым насилием. Пышность двора Александра вызвала недовольство представителей старой македонской гвардии. «В этой связи я был, к сожалению, вынужден казнить моих старых соратников…Я очень жалел их, но другого выхода не было…» – пишет новоявленный император. (Чапек К. Рассказы, очерки, пьесы. М., 1954, стр. 61).

 Александр готов пойти не только на эти потери: «Обстоятельства требуют от меня все новых личных жертв, и я несу их, ропща, мысля лишь о величии и силе своей прославленной империи. Приходится привыкать к варварской роскоши и к пышности восточных обычаев». Читатель от души сочувствует «бедному» Александру, понимая, как ему «морально тяжело» терпеть роскошь. «Я взял себе в жены, - пишет далее Александр Македонский, - трех восточных царевен, а ныне, милый Аристотель, я даже провозгласил себя богом».

С истинной самоотверженностью он идет на это новое «лишение», которого требует от него историческая необходимость: «Да, мой дорогой учитель, богом! Мои верные…подданные поклоняются мне и во славу мою приносят жертвы. Это политически необходимо, для того чтобы создать мне должный авторитет у этих горных скотоводов и погонщиков верблюдов. Как давно было время, когда вы учили меня действовать согласно разуму и логике! Но что поделаешь, сам разум говорит, что следует приноравливаться к человеческому неразумению». Фюрерство – это всегда крещендо безумия. Но даже великий полководец не может держаться на одних мечах: «И вот сейчас я прошу вас, моего мудрого друга и наставника, философски обосновать и убедительно мотивировать грекам и македонцам провозглашение меня богом. Делая это, я поступаю как отвечающий за себя политик и государственный муж». И он заканчивает свое письмо намеком на санкции в случае «непатриотического» поведения Аристотеля: «Таково мое задание. От вас зависит, будете ли вы выполнять его в полном сознании политической важности, целесообразности и патриотического смысла этого дела». (Чапек К. Рассказы, очерки, пьесы, стр. 62, 63).

Так с помощью силы, фарисейства и «философского обоснования» Александр возвел себя в боги. Однако, когда «земному богу» удается взойти на вершины единовластия, человечество не отказывает себе в праве опубликовать что – нибудь вроде переписки Александра с его учителем. И тогда божественная личность вдруг превращается в личность комическую. А то, что общество начинает осмеивать, подлежит исправлению или уничтожению.

Смех – чрезвычайно доходчивая и заразительная форма эмоциональной критики, предполагающая сознательно – активное восприятие со стороны аудитории. Критика, изобличение в комизме не выражаются прямо, и воспринимающий юмор подводится к самостоятельному критическому отношению к осмеиваемому явлению. Л. Фейербах в «Лекциях о сущность религии» отметил, что остроумная манера писать предполагает ум также и в читателе, она высказывает не все, она предоставляет читателю самому сказать себе об отношениях, условиях и ограничениях, при которых данное положение только и имеет значение и может быть мыслимо.

Недоверие к уму аудитории порождает смех плоский, а порой и пошлый. В отличие от трагедии, комедия не выговаривает идеал «прямо и положительно», а подразумевает его как нечто противоположное тому, что изображается. И воспринимающему (реципиенту) предстоит уже самостоятельно противопоставить в своем сознании высокие эстетические идеалы комическому явлению.

 

8.Комическое как противоречие.

Сущность комического – в противоречии. Комизм – результат контраста, разлада, противостояния: безобразного – прекрасному (Аристотель), ничтожного – возвышенному (И. Кант), нелепого – рассудительному (Жан Поль, А. Шопенгауэр), бесконечной предопределенности – бесконечному произволу (Ф. Шеллинг), автоматического – живому (А. Бергсон), ложного, мнимо основательного – значительному, прочному и истинному (Гегель), внутренней пустоты – внешности, притязающей на значительность (Н. Г. Чернышевский), нижесреднего – вышесреднему (Н. Гартман) и т. д. Каждое из этих определений, выработанных в истории эстетической мысли, выявляет и абсолютизирует один из типов комедийного противоречия. Однако формы комического противоречия разнообразны. В нем всегда присутствуют два противоложных начала, первое из которых кажется положительным и привлекает к себе внимание, но на деле оборачивается отрицательным свойством. И. Кант видел сущность комического во внезапном разрешении напряженного ожидания в ничто. Французский философ – просветитель 18 в. Ш. Монтескье писал: «Когда безобразие для нас неожиданно, оно может вызвать своего рода веселье и даже смех». (Монтескье Ш. Избранные произведения. М., 1955, стр. 753).

Для противоречий, порождающих комическое, характерно то, что первая по времени восприятия сторона противоречия выглядит значительной и производит на нас большое впечатление, вторая же сторона, которую мы воспринимаем по времени позже, разочаровывает своей несостоятельностью.

Психологический механизм комедийного смеха, как ни странно, сродни механизму испуга, изумления. Эти разные проявления духовной деятельности роднит то, что это переживания, не подготовленные предшествующими событиями. Человек настроился на восприятие значительного, существенного, а перед ним вдруг предстало незначительное, пустышка; он ожидал увидеть прекрасное, человеческое, а перед ним – безобразное, бездушный манекен, живая кукла. Смех – всегда радостный «испуг», радостное «разочарование – изумление», которое прямо противоположно восторгу и восхищению. Воспринимая комедию Н. В. Гоголя «Ревизор», мы, выходит, обманываемся, думая, что городничий правильно принимает Хлестакова за ревизора, и заблуждаемся, предполагая, что человек, которого принимают за ревизора, должен быть если не мало-мальски солидным и положительным, то хотя бы персоной, которую действительно стоит бояться. Оказывается, перед нами фитюлька.…Существует огромное, кричащее несоответствие между тем, кто есть на самом деле Хлестаков, и тем, за кого его принимают, между тем, каким должен быть государственный чиновник, и тем, каков он на самом деле. Самое главное схватить это противоречие: за внешним увидеть внутреннее, за частным – общее, за явлением – сущность. Радостно сознавать, что все опасное для общества не только грозно, но и внутренне несостоятельно, комично. Страшен мир фитюлек и мертвых душ, но он и комичен: он ниже совершенства, он не соответствует высоким идеалам. Осознав это, мы поднимаемся над опасностью. Даже самая грозная опасность не победит нас. Она может принести нам гибель, но трагедию можно пережить, однако наши идеалы должны быть выше и потому сильнее, а значит, и непобедимы, и поэтому мы смеемся над мертвыми душами, над городничими, над породившей их действительностью.

Н. В. Гоголь не знает выхода из тех противоречий, которые он раскрывает в своих произведениях, и потому его смех – это смех сквозь слезы. Но у него есть огромное моральное и эстетическое превосходство над изображаемым им миром фитюлек и держиморд. Вот почему из души художника и его читателей излетает светлый смех.

Что было бы, если бы неожиданность, молниеносность отсутствовали в остроте? Все было бы обыденным, размеренным. Не возникло бы столь непривычного и острого противопоставления факта высоким эстетическим идеалам. Не было бы столь высокой активности нашей мысли в процессе восприятия этого противопоставления. Не вспыхнул бы тот свет, в котором явление предстает в своем комическом виде.

Значение неожиданности в комическом раскрывает античный миф о Пармениске, который, однажды испугавшись, потерял способность смеяться и очень страдал то этого. Он обратился за помощью к Дельфийскому оракулу. Тот посоветовал ему поискать изображение Латоны, матери Аполлона. Пармениск ожидал увидеть статую прекрасной женщины, но вместо этого ему был показан… чурбан. И Пармениск рассмеялся!

Этот миф наполнен богатым теоретико-эстетическим содержанием. Смех Пармениска был вызван несоответствием между тем, что он ожидал, и тем, что неожиданно увидел в действительности. При этом удивление имеет критический характер. Если бы Пармениск вдруг увидел еще более прекрасную женщину, чем он предполагал, то, само собой разумеется, он не рассмеялся бы. Неожиданность здесь помогает Пармениску активно противопоставить в своем сознании высокий эстетический идеал (представление о красоте матери Аполлона – Латоны) явлению, которое, претендуя на идеальность, далеко не соответствует идеалу.

В музыке комизм раскрывается через художественно организованные алогизмы и несоответствия, а также через соединение разнохарактерных мелодий, которые всегда содержат в себе элемент неожиданности. В арии Додона (опера «Золотой петушок» Н. А. Римского – Корсакова) сочетание примитива и изысканности создает гротесковый эффект. Д. Д. Шостакович в опере «Нос» также использует черты гротескового контрапункта: тема стилизуется под баховский речитативно – патетический тип мелодии и сопоставляется с примивитизированным галопом.

 Инструментальная музыка может выражать комическое и не прибегая к «внемузыкальным средствам», в отличие от музыкальных жанров, связанных со сценическим действием или имеющих литературную программу. Р. Шуман, по его словам, впервые сыграв Рондо соль мажор Бетховена, начал хохотать, так как «трудно себе представить что – либо более забавное, чем эта шутка». Он впоследствии обнаружил в бумагах Бетховена, что это произведение озаглавлено «Ярость по поводу потерянного гроша, излитая в форме рондо». О финале Второй симфонии Бетховена тот же Шуман писал, что это величайший образец юмора в инструментальной музыке. А в музыкальных моментах Ф. Шуберта ему слышались неоплаченные счета портного – такая житейская досада звучала в них. Для создания комического эффекта в музыке часто используется внезапность. Так, в одной из Лондонских симфоний Й. Гайдна встречается шутка: внезапный удар литавр встряхивает публику, вырывая ее из мечтательной рассеянности. В «Вальсе с сюрпризом» И. Штрауса плавное течение мелодии неожиданно нарушается хлопком пистолетного выстрела. Это всегда вызывает веселую реакцию зала. В «Семинаристе» М. П. Мусоргского мирские мысли, передаваемые неспешной мелодией, внезапно нарушаются скороговоркой, передающей зазубривание латинского текста. В эстетическом фундаменте всех этих музыкально – комедийных средств лежит эффект неожиданности.

Русская народная сказка знает своего Пармениска – царевну Несмеяну. Заколдованная злым волшебникам, она разучилась смеяться. Все попытки развеселить ее тщетны. На тему этой сказки В. М. Васнецов написал картину. На ней изображена сидящая на высоком троне Несмеяна, погруженная в себя, не замечающая окружающего. Она потеряла что – то очень ценное, но не в силах вспомнить, что именно. Вокруг трона – шуты и придворные. Скоморохи, плясуны, гусляры, сказители играют на гуслях, на балалайках, пляшут вприсядку, «выкомаривают» с прибауткой и шуткой, поют веселые песни, загадывают смешные загадки. А за распахнутым окном, полный удали и величия, смеется народ. Но никто не может рассмешить царевну. Волны смеха разбиваются о ее трон. Возвысившийся над народом может стать объектом смеха, но не его субъектом. Царство полно смеха, а царевна не смеется. Для смеха недостаточно комического в действительности, необходима еще и способность к его восприятию, чувство юмора. Смех в представлении народа не безобидное баловство. Лишиться способности смеяться – значит утратить важные свойства души. И вероятно, нет несчастья горше, чем быть «несмеянной» властительницей сказочно – комедийного царства.

Чувство юмора как разновидность эстетического чувства всегда опирается на высокие эстетические идеалы. В противном случае юмор превращается в скепсис, цинизм, сальность, пошлость, скабрезность. Юмор предполагает способность хотя бы эмоционально, в самой общей эстетической форме схватывать противоречия действительности. Юмор присущ эстетически развитому уму, способному быстро, эмоционально – критически оценивать сущность явления, склонному к богатым и неожиданным сопоставлениям и ассоциациям.

Активная, творческая форма чувства юмора – остроумие. Если юмор – это способность к восприятию комизма, то остроумие – к его творению, созиданию. Остроумие – это талант так концентрировать, заострять и эстетически оценивать реальные противоречия действительности, чтобы нагляден, ощутим стал их комизм.


Информация о работе «Трагическое и комическое их проявление в жизни и искусстве»
Раздел: Этика
Количество знаков с пробелами: 91081
Количество таблиц: 0
Количество изображений: 0

Похожие работы

Скачать
40868
0
0

... словами, искусство есть деятельность, в которой человек воспроизводит природу так, как она воспринята его внешними и внутренними чувствами, и притом во всей ее полноте, "очищенную от всего случайного". II. Искусство как подражание Миме́сис (греч. μίμησις — подобие, воспроизведение, подражание) — категория эстетики, один из основополагающих компонентов ...

Скачать
27430
0
0

... . В процессе формирования труда и языка, первобытный человек, наследуя биологические предпосылки, трансформирует их в специфически человеческую, социальную по своей сущности художественную деятельность. Первоначально искусство было вплетено в синкретическую (нерасчлененную) форму деятельности, соединяющую в себе труд и магические действия, имеющие религиозный смысл. Если наскальные рисунки и ...

Скачать
104833
0
0

... , которые как будто не обладают отрицательными свойствами, но которые, тем не менее, комичны. Таким образом, мы понимаем, что положительный комический герой или комический характер все же возможны. Глава 2. Понятие комического в пьесе А.Н. Островского "Не в свои сани не садись" 2.1 Комизм и мораль в пьесах А.Н. Островского Островский вошел в русскую литературу как наследник Пушкина и ...

Скачать
223687
0
0

... отстать можно было»[62], что «чем глупее муж, тем лучше для жены»[63]. Подводя итог разговору о тематике, проблематике и жанровом составе журналов Новикова, а также итог исследованию аспектов комического изображения женских образов, можно сделать вывод об их величайшем разнообразии. На страницах новиковских сатирических журналов затрагиваются такие темы, как произвол и самодурство помещиков, ...

0 комментариев


Наверх