Политические партии США в институтах власти и общества

2.2 Политические партии США в институтах власти и общества

Политологи, проводя классификацию партийных систем, выделяют в особый тип американскую систему на основании того, что с момента своего формирования она уже обладала рядом отличительных черт. Прежде всего, если исходить из классификации Дюверже, изначально американские партии формировались как кадровые, т.е. такие партии, в которых отсутствует институт массового формального членства.

Основы американской политической системы закладывались в период недоверия и отрицательного отношения к партиям. Однако довольно скоро партии сами вписали себя в политический процесс. Сначала они формировались в Палате представителей Конгресса США по мере выработки того или иного решения как временные узкие группы конгрессменов. Уже в первые годы после подписания Конституции (1787 г.) Александр Гамильтон, один из основателей американского государства, возглавил Федералистскую партию, которой противостояла Демократическая республиканская партия Томаса Джефферсона. Гамильтон отстаивал идеи сильной центральной власти, а во внешней политике – сотрудничество с Великобританией. Джефферсон считал более приемлемым союз с Францией. В том, что касается внутреннего политического устройства, его партия выступала за построение в США демократической республики в соответствии со следующими принципами: ограниченная власть государства; невмешательство государства в экономику и сокращение федеральных расходов; создание сильных правительств штатов, делегирующих часть своих полномочий федеральному правительству и отзывающих его в случае превышения им своих полномочий или нарушения Конституции; защита граждан от произвола властей.

Во время президентства Дж. Монро (1817-1825 гг.) США фактически вернулись к беспартийной системе. Однако отмена имущественного ценза и последующее увеличение числа избирателей ускорили развитие партийной системы. Во время президентства Монро в партии усилился раскол между "старыми" джефферсоновцами и "новыми", которые всё больше походили на федералистов периода Гамильтона. В результате этого раскола на выборах 1824 г. различные группировки республиканцев выдвинули сразу четырёх кандидатов на президентский пост. Один из них – Дж. К. Адамс сумел набрать большинство, и Конгресс избрал его президентом.

Один из кандидатов от "старых" республиканцев, Эндрю Джексон, получивший наибольшую поддержку избирателей, посчитав решение Конгресса несправедливым, практически сразу после выборов начал формировать новую партию, на основе одной из фракций Демократической республиканской партии. В 1828 г. Джексон победил на выборах действующего президента, и, начиная с 1832 г. за его партией окончательно закрепилось название Демократическая партия.

Проигравшие на выборах национальные республиканцы (так стали называть Республиканскую партию с начала президентства Монро) с 1834 г. стали использовать название "виги", которое дали себе американские патриоты во время американской революции как бы в противовес английским "тори".

Однако процесс формирования фракций внутри каждой из партий вскоре разгорелся с новой силой. В результате Партия вигов, в отличие от Демократической партии сохранившая свое ядро, несмотря на периодические выходы и возвращения какой-нибудь из фракций, раскололась на антирабовладельческую и рабовладельческую фракции. Первая вместе с частью отколовшихся демократов из южных штатов и Партией фрисойлеров в 1854 г. образовала новую – Республиканскую партию, ставшую второй основной партией в формирующейся двухпартийной системе США.

С этого времени двухпартийность стала отличительной чертой американской политической системы. Две основные партии стали её центральным элементом. С одной стороны, они создали стержень, вокруг которого формировались политические институты, с другой стороны, политически организовали общество, которое очень скоро стало делиться на сторонников демократов и сторонников республиканцев.

На протяжении полутора веков доминирования Демократической и Республиканской партий на политической арене США контроль над исполнительной и законодательной ветвями власти переходил от одной партии к другой. В целом за этот период республиканцы занимали президентское кресло 88 лет, а демократы – 60 лет. В то же время Конгресс контролировался республиканцами 60 лет, а демократами – 64 года. При этом если следовать логике цикличности американской истории, то период доминирования республиканцев сменялся периодом демократического контроля и наоборот. Так, с конца XIX века до начала 30-х годов XX века республиканцы прочно удерживали контроль над институтами власти. "Великая депрессия" 30-х годов ознаменовала начало длительного демократического правления. "Новый курс" Рузвельта объединял в рамках Демократической партии белых южан, представителей этнических меньшинств, фермеров, наёмных рабочих и либералов вплоть до 60-х годов XX века. Затем республиканцам вновь (до 1990-х годов) удалось получить практически безраздельный контроль над исполнительной ветвью власти. Президентство Б. Клинтона стало новой, но недолгой победой демократов, сменившейся также безраздельным контролем республиканцев.

При этом, как пишет российский американист В.В. Согрин, обе партии придерживаются сложившихся ещё в первые годы существования двухпартийности негласных принципов консенсуса, преемственности и альтернативности. Консенсус подразумевает безоговорочное принятие обеими партиями основ американского общества (частная собственность, принцип разделения властей, федерализм, республиканизм и политический плюрализм). Преемственность и альтернативность предполагают принятие наследия предыдущей правящей партии, и одновременное выдвижение собственной программы новых действий [Журавлева, 54].

Согласие с базовыми принципами существующей системы приводит к тому, что основной задачей партии видят поддержание, развитие и усовершенствование данной системы. Это нередко приводит к тому, что крупные реформаторские идеи перетекают от одной партии к другой. Идея как будто проходит цикл проверки и доработки: рождается в партии, контролирующей властные структуры и пытающейся её реализовать, затем перехватывается оппозиционной партией, а далее с её приходом к власти совершенствуется и начинает давать свои результаты.

Идейное многообразие Демократической и Республиканской партий позволяет им вбирать в себя различные течения, появляющиеся в обществе, что во многом объясняет отсутствие постоянной третьей партии в США. На протяжении всего времени существования двухпартийной системы ни одна третья партия не победила на президентских выборах. При этом доминирование двух основных партий не исключало существование третьих партий. Напротив, их всегда было много и спектр достаточно широк – от немалого числа независимых партий, Партии зеленых до христианской, социалистической, либеральной, коммунистической и даже фашистской партии. В большинстве своём они появлялись в период резкого обострения какой-либо отдельной проблемы или в результате активной деятельности сильного политика, недовольного своим положением в рамках одной из основных партий.

До сих пор третьи партии существуют как неизбежные попутчики демократов и республиканцев, ими же и порожденные. Они возникают по случаю и также исчезают, сменяя друг друга на политической арене, но за недолгий период своего существования они могут оказать значительное влияние на две основные партии.

Между тем две главные партии не в полной мере контролируют электоральный процесс, оставляя, таким образом, некоторые возможности для третьих сил проявить себя. В президентской кампании их соперниками часто выступают своего рода временные коалиции, созданные под выборы конкретного кандидата, добивающегося иногда неплохих результатов. Особенно ярко эта тенденция проявилась в XX веке: пять независимых кандидатов на президентских выборах получали значительное число голосов. Так, в 1912 г. Т. Рузвельт набрал 27,4% голосов как кандидат созданной им же Прогрессистской партии. В 1924 г. сенатор от Висконсина Р. Лафоллетт набрал 16,6% голосов, представляя то же движение. Губернатор Алабамы демократ Дж. Уоллес в 1968 г. получил 13,5% голосов, создав Американскую независимую партию. В 1980 г. конгрессмен-республиканец от Иллинойса Дж. Андерсон набрал 6,6% голосов (после того как ему не удалось выдвинуться от Республиканской партии) и создал независимую партию Национальное единство. И, наконец, в 1992 г. техасский миллиардер Р. Перо, призывая к борьбе с чрезмерными государственными расходами, бюрократией, привлёк к себе как либеральных, так и консервативных избирателей и завоевал на выборах 18,9% голосов [Журавлева, 57].

Желание обозначить своё место на политической арене стало одной из центральных функций политических объединений и независимых партий, которые, не добиваясь значительных успехов, оставаясь в тени, тем не менее, продолжают дополнять двухпартийность. В её основе лежит одномандатная мажоритарная избирательная система. В условиях, когда каждое из оспариваемых на выборах в Конгресс или законодательные собрания штатов мест отдаётся кандидату, набравшему наибольшее число голосов, почти неизбежно побеждает республиканец или демократ. На президентских выборах этот принцип обеспечивается разделением голосов избирателей и выборщиков.

Одним из примеров такого влияния можно назвать историю Популистской партии, бывшей одной из первых партий радикально-демократического движения 1950-х годов. Эта фермерская политическая партия была создана в 1891 г. и выступала с радикальными предложениями демократизации политической системы, многие из которых нашли своё место в программе Демократической партии и получили законодательное воплощение: прямые выборы сенаторов, вице-президента и президента, право законодательной инициативы народа, право на отзыв конгрессменов и судей. В 1892 г. Популистская партия набрала более миллиона голосов избирателей, а в 1896 г. перестала представлять собой самостоятельную политическую силу [Журавлева, 58].

Каждому штату положено количество выборщиков, равное числу членов Конгресса США от данного штата. Голоса же всех выборщиков отдаются тому кандидату, который получает большинство голосов избирателей. Такая избирательная система делает бюллетени, поданные за независимых кандидатов, просто "потраченными зря", о чём не забывают напоминать кандидаты от двух основных партий.

Кроме того, многие законы, непосредственно касающиеся избирательного процесса, осложняют участие в выборах третьим партиям. Например, законы о финансировании избирательных кампаний 1971-1979 гг. в большей степени отвечают интересам демократов и республиканцев. В частности, кандидат от третьей партии на президентских выборах получает финансовую поддержку только после проведения праймериз, на которых он должен получить не меньше 5% голосов. Кандидаты же от двух основных партий располагают необходимыми средствами сразу после выдвижения.

В современной политической системе США за партиями закрепились следующие функции:

1.  Организация и регулирование политического процесса. Обе партии играют основную роль в проведении выборов, в выработке и продвижении программ и платформ социально-экономического и политического развития нации, рекрутирования политической элиты.

2.  Обеспечение связи политических институтов различных уровней.

3.  Обеспечение способности политических институтов адаптироваться к изменяющимся социально-экономическим условиям общества.

4.  Формулирование социально-экономических и политических интересов и настроений тех групп населения, которые они представляют.

5.  Формирование единой национальной политической культуры с учётом ценностей либерализма и консерватизма, поддерживающей и развивающей основы американского общества [Журавлева, 59].

По сути, партии скрепляют различные части конституционно разделённых органов власти. "Отцы-основатели", в целях обеспечения свобод личности, максимально разграничили полномочия институтов власти, что значительно усложнило координацию различных структур. Партии же стали необходимым связующим звеном, компенсируя тем самым негативные проявления заложенной с самого начала системы разделения властей. В то время как соперничество между законодательной и исполнительной властью, а также в рамках каждой из них, неизбежно, партийная принадлежность сложит основой для сотрудничества. Таким образом, она представляет более универсальный принцип политической идентификации представителей той и другой ветвей власти.

Служат партии универсальной организационной силой и на уровне общества, объединяя в две группы, казалось бы, противоположные социальные элементы. Так, например, коалиция рузвельтовского "Нового курса" объединяла афроамериканское население, различные этнические группы, католиков, евреев, профсоюзных деятелей и рабочих, которые поддерживали Демократическую партию с 1932 по 1964 г., обеспечивая ей статус партии большинства. В обществе за этот период доминирования в политической системе двухпартийности сложились более или менее определённые группы избирателей устойчивой политической ориентации, с предпочтениями в пользу демократов или республиканцев. Для наименее информированных и заинтересованных в политической жизни граждан партийная принадлежность служила наиболее простым инструментом в определении своих взглядов и самым лучшим ориентиром в политической системе своей страны. Иначе говоря, общество поделилось на либералов и консерваторов, первые были склонны поддерживать демократов, в то время как вторые считались электоратом республиканцев. При этом обе группы, так же как и сами партии, поддерживали базовые принципы функционирования политической системы. Но в разные периоды появлялись вопросы, которые их разъединяли, такие как государственное регулирование экономики, социальная роль государства, расово-этническая и иммиграционная политика, моральные и культурные ценности. Однако такие расхождения также оставались в рамках заданной дихотомии – демократы/республиканцы.

Подобная партийная привязка политических предпочтений граждан придавала уверенность как выбранным лидерам, так и партиям в целом, которые знали, что всегда могут рассчитывать на поддержку определенной части населения.

Существующая, пожалуй, жёсткая партийная система психологически настраивает избирателя на выбор только между двумя политическими партиями. С учётом довольно мощных воздействий со стороны средств массовой информации, которые тоже подают предвыборную тематику в контексте соперничества двух основных партий, избиратель должен обладать довольно высокой степенью независимости взглядов и широким политическим кругозором, чтобы выйти за рамки двухпартийного видения сложившейся политической и социально-экономической ситуации. В совокупности с механизмами финансирования, которые тоже строились в соответствии с двухпартийным принципом, это означает существенное сужение реального пространства свободы выбора гражданина при голосовании [журавлева, 60].