Рассказать о работе Маршака – переводчика

1. Рассказать о работе Маршака – переводчика

Советский читатель знает С. Маршака как поэта-лирика, сатирика, драматурга, "основоположника-детской литературы" (М. Горький). Видное место занимает С. Маршак и в ряду советских поэтов-переводчиков. Он переводил на русский язык, Шекспира и Бернса, Блейка и Вордсворта, Китса и Киплинга, Шелли и Петефи, Тувима и Туманяна, Нерис и Гулиа, латышскую, венгерскую народную поэзию, английские и шотландские народные баллады. Многие из этих переводов вошли в золотой фонд русской литературы. С. Маршак сумел передать своеобразие переводимых авторов, сохранить лицо каждого из них. А. Твардовский писал: "Он сделал Бернса русским, оставив его шотландцем".

Каковы же основополагающие принципы переводческой работы С. Маршака? Мерилом всякого художественного перевода является прежде всего точность, которая, по мнению самого переводчика, "дается только смелому воображению, основанному на глубоком и пристрастном знании предмета".

Следуя великим традициям русской школы художественного перевода, С. Маршак всегда стремился создать такой перевод, который воспринимался бы как исконно русское творение, вдохнуть в иноязычное произведение новую жизнь. Одна из главных особенностей переводов С. Маршака - обладание "очарованием свободной поэтической речи". В свое время исследователи его творчества уже подчеркивали, что, работая над оригиналом, поэт заглядывал не только в книгу, но и в жизнь.

Обобщая высказывания С. Маршака разных лет о художественном переводе, можно констатировать, что они охватывают целый круг проблем, касающихся личности переводчика, его ответственности перед читателем; условий творческого содружества переводчика с автором оригинала; переводческого мастерства, качества перевода.

Расшифровывая первую группу проблем, следует акцентировать на уровне мировоззрения, жизненном опыте переводчика, его связях с современностью. "Переводчик не стоит вне идеологической борьбы и не освобождается от идеологической ответственности". "Поэт-переводчик (стихотворец или прозаик) не может и не должен быть глух к голосу своего времени". "Без связи с реальностью, без глубоких и пристальных наблюдений над жизнью, без мировоззрения в самом большом смысле этого слова, без изучения языка и разных оттенков устного говора невозможна творческая работа поэта-переводчика, - утверждал С. Маршак. - Чтобы по-настоящему, не одной только головой, но и сердцем понять мир чувств Шекспира, Гете и Данте, надо найти нечто соответствующее в своем опыте чувств. В противном случае переводчик обречен на рабское, лишенное всякого воображения копирование".

Вторая группа проблем предусматривает прежде всего духовное родство с переводимым автором, влюбленность в него. "Зная творческий путь поэта, его давнее, внимание к фольклору, - подчеркивает Б. Галанов, - легко объяснить интерес Маршака-переводчика к английским и шотландским народным балладам, от которых дорога ведет прямо к Шекспиру и Бернсу, легко объяснить прочный интерес к свободолюбивой и очень народной по самому своему духу музе Петефи и Леси Украинки, Саломеи Нерис и Льва Квитко, Ованеса Туманяна и замечательного белорусского поэта-демократа Франтишека Богушевича".

С. Маршак требовал от себя и других "научиться так глубоко и тонко понимать содержание и стиль переводимого текста, чтобы, безошибочно чувствовать, какое слово мог бы сказать автор или его герой и какое было бы им чуждо". "Переводчик поэтических творений неизбежно окажется механическим перелагателем, если для него мысли, чувства, воля переводимого поэта не станут живыми и своими".

Что же касается собственно процесса перевода, то здесь внимание акцентировалось на таких вопросах:

- совершенное владение родным языком - "Язык перевода должен быть столь же богат и чист, как и язык оригинального произведения";

- бережное сохранение духа оригинала, естественности его звучания, переводческие "свобода и необходимость"; требующие по возможности ближе придерживаться размера и ритма оригинала, передавать в переводе основной замысел поэта. С. Маршак решительно выступал против буквальной точности, которая ведет к насилию над своим языком, к потере поэтической ценности переводимого. Но в то же время предостерегал против чрезмерно вольного обращения с текстом подлинника, которое сплошь, и рядом приводит к искажению оригинала, стирает его индивидуальные и национальные черты;

- мастерство перевоплощения - переводчик должен "как бы перевоплотиться в автора и, во всяком случае, влюбиться в него, в его манеру и язык, сохраняя при этом верность своему языку и даже поэтической индивидуальности".

- талант переводчика - "художественный перевод должен быть делом подлинного искусства". Не случайно С. Маршак решительно настаивал: "Лучше совсем отказаться от перевода художественного произведения, чем перевести его плохо или посредственно".

Будучи глубоко убежденным в том, что перевод стихов - высокое и трудное искусство, С. Маршак выдвинул два казалось бы парадоксальных положения: "Первое. Перевод стихов невозможен. Второе. Каждый раз это исключение".

"Художественный перевод должен быть делом подлинного искусства, - подчеркивал переводчик. - А это искусство, как и всякое другое, сопряжено с поисками, счастливыми находками и неизбежным риском". И, естественно, никто не застрахован от неудач. Даже крупный мастер. Есть невыразительные переводы и у С. Маршака ("Побегу я в бор дремучий...", "Калина"), но не они определяют его творческий облик.

В своих лучших переводах С. Маршак убедительно доказал, что уровень перевода определяется не только размерами таланта и мастерства. "Переводчику так же необходим жизненный опыт, как и всякому другому писателю". Поэт хорошо знал и ценил поэзию Леси Украинки, восторгался силой ее поэтического слова, пристально вчитывался в переводимый текст, настойчиво искал и в большинстве случаев находил необходимые адекваты. Бережное отношение к тексту, стремление к высокой точности и поэтичности перевода привели, с одной стороны, к максимальному использованию лексических соответствий, а с другой - ко всевозможным трансформациям, крайне необходимым для осуществления подлинно реалистического перевода. Эти трансформации, как следует из наблюдений над переводческой практикой С. Маршака, проявляются, кроме грамматических видоизменений, в переводческой интеграции и дешифровке образа, а также в его более частотном употреблении, особенно, если это касается доминантного образа-символа.