Просвещение и наука эпохи Петра 1

Содержание.

 

1.  Введение……………………………………2

2.  Школы……………………………………….2-4

3.  Книги…………………………………………4-5

4.  Ассамблеи…………………………………..5-6

5.  «Юности честное зерцало»..……………..6-7

6.  Великое посольство…………………........7-11

7.  Академия наук……………………………...12

8.  Кунсткамера………………………………...13

9.  География…………………………………...14

10. Заключение…………………………………15

11. Список литературы………………………..16
Введение.

 

Русская культура первой четверти 18 века развивалась под влиянием трёх взаимосвязанных процессов, истоки которых проявились ещё в предшествующем столетии: происходило дальнейшее обмирщение культуры, развивалось личностное начало, наконец, преодолевалась её национальная замкнутость. Но, отмечая преемственность культуры петровского времени с культурой 17 века, следует подчеркнуть, что это было на плавное развитие, лишённое качественных сдвигов, а скачок, сопровождавшийся появлением многочисленных новшеств. При Петре впервые возникли: печатная газета, музей, регулярный город, специальные учебные заведения, ассамблеи, отечественные художники-портретисты и т.д. в то же время многое из того, что в 17 веке лишь пробивало себе путь и проявилось в виде тенденции развития, в годы преобразований приобрело столь бурный рост и масштабность, что создавалось впечатление об отсутствии преемственности с предшествующим временем. Таковы гражданское зодчество, переводная литература и печатание книг светского содержания, обмирщение храмовой архитектуры, установление культурных связей с другими народами.

Школы.

 

Петр является основоположником светского просвещения в России. Он всеми силами стремился не только вести в русском обществе европейские нравы, но и поднять русскую технику и просвещение на уровень европейских.

Обмирщение школы, преобладание среди преподаваемых дисциплин точных наук является характерной чертой постановки образования. Наряду с учебными заведениями, открытыми в первый период преобразований (Навигацкая, Артиллерийская школы – в 1701 году, Инженерная – 1712 году, Медицинское училище – 1707 году), сеть школ в дальнейшем пополнилась открытыми в 1714 году цифирными школами в губерниях. Дети изучали в этих школах арифметику и начала геометрии, причём в роли преподавателей выступали выпускники Навигацкой школы. К концу первой четверти 18 века по губерниям были открыты 42 цифирные школы с 2000 учащихся. Дети духовенства проходили обучение в 46 епархиальных школах, а дети солдат – в гарнизонных школах. При металлургических заводах на Урале и в Олонецком крае правительство организовало первые в России горные школы, готовившие специалистов горнорудного дела.

Чтобы удержать командные высоты в государстве, дворянство должно было овладевать знаниями. Поэтому обучение дворянских детей стало для них повинностью. Наряду с обучением в русских школах молодых дворян для овладения навигационным делом отправляли за границу. По прибытии в Петербург навигаторы держали экзамены, нередко в присутствии царя. Большинство дворянских недорослей, особенно из аристократических фамилий, стремились уклоняться от обучения, поэтому в 1714 году был издан указ, грозивший недорослям запрещением жениться. С другой стороны, в надежде завоевать доверие царя за границу для обучения мореходству отправлялись немолодые дворяне. Так, известный дипломат П. А. Толстой отправился в Венецию, уже имея внуков.

Особую группу учебных заведений составляли школы, готовящие высокообразованные кадры духовенства. Прежде всего это Славяно-греко-латинская академия в Москве, основанная ещё в 17 веке. Переданная в 1727 году Синоду, она чаще именуется теперь «школами», первая из которых Славяно-латинская. В 1727 году в ней было 357 учеников. Вторая – Славяно-российская (143 ученика), а третья – Елиногреческая (41 ученик). Последняя школа при Стефане Яворском была ущемлена и едва сохранялась. Другим крупным центром духовного образования был Киев, где на Подоле, в Братском монастыре действовала Киево-Могилянская академия. В 1727 году в ней училось более 500 человек (малороссияне, великороссияне и «ис Польши»).

Наконец, самыми важными в системе петровского просвещения были технические специальные учебные заведения. Самая известная из них – Навигацкая школа в Москве. В неё принимали детей от 12 до 17, а позже и до 20 лет. Приготовишки учили в двух классах русскую грамоту и арифметику. Потом – геометрию, тригонометрию с приложениями в геодезии, астрономии, навигации и мореплавании. В числе предметов были живопись и «рапирное дело». Из Навигацкой щколы вышли сотни инженеров, мореходов, гидрографов, топографов, бомбардиров и т. п. Вскоре подобные школы были открыты в Ревеле, Нарве и Новгороде.

В 1715 году указом царя в Петербурге была основана Морская академия. Штат её (305 учеников) был укомплектован из учеников Навигацкой школы, а также из Новгородской и Нарвской навигацкой школ. Учились там в основном дети из знатных семей от 10 до 18 лет. Среди специальных предметов были навигация, фортификация, артиллерийское, мушкетное дело и т.п. Главное же, здесь учили кораблестроению. Как и в Навигацкой школе, в Морской академии первое время основными учителями были иностранные профессора. В Навигацкой школе долгое время работал Магницкий, автор известнейшего учебника «Арифметика». Авторами ряда учебников были также В. Куприянов («Новый способ арифметики»), Г. Скорняков – Писарев («Наука статическая или механика»). Но, конечно, основная масса учебников была либо переводами, либо результатами работ иностранных педагогов.

Книги.

 

С расширением сети школ связано появление разнообразной учебной литературы. Учитель Славяно-греко-латинской академии Фёдор Поликарпов в 1701 году выпустил «Букварь словенскими, греческими, римскими письмены учатися хотящим». В 1703 году вышла знаменитая «Арифметика, сиречь наука числительная» Леонтия Магницкого, в течение полувека служившая основным учебным пособием по математике. Учебник Магницкого давал практические советы, например, как определить глубину колодца, высоту стен и т.д..

В первой четверти 18 века было открыто несколько новых типографий: в 1705 году посадский человек Василий Киприянов открыл первую частную типографию, в 1711 году начала работать типография в Петербурге, печатавшая материалы официального содержания: указы, манифесты, реляции. Небольшие типографии существовали при Сенате, Александро-Невской лавре и основанной в 1715 году морской академии.

Помимо учебников стали издаваться книги по естествознанию и технике. Это работы по астрономии, гидростроительству, медицине, фортификации, артиллерии, мореплаванию, кораблестроению, архитектуре. Появились книги и по гуманитарному знанию. Также типографии печатали календари, пользовавшиеся среди читателей большим спросом. В них сообщались сведения о времени восхода и захода солнца, об ожидавшихся затмениях, о погоде.

Огромное значение в деле просвещения имела реформа гражданского шрифта. Словолитец Михаил Ефремов создал первые образцы букв гражданского шрифта. Окончательный их выбор (как и арабских цифр) был сделан в 1710 году самим Петром. Столь радикальная реформа способствовала более массовому потреблению книжной печатной продукции. Книги по истории («Синопсис» И. Гизеля, «Введение в историю европейскую» С. Пуффендорфа, «Феатрон» Стратемила и др.), переводы античных авторов (Иосифа Флавия, Юлия Цезаря, Эзопа, Овидия и др.) печатались тиражом не 200-500 экземпляров, а во много раз больше. Огромное значение имело издание печатной газеты «Ведомости», тираж которой первые годы колебался от 100 до 2500 экземпляров.

Ассамблеи.

 

В конце 1718 г. население столицы было извещено о введении ассамблей. Пётр сам составил правила организации ассамблей и правила поведения на них гостей, установил очерёдность их созыва.

Ассамблея, разъяснял царь в указе, - слово французское, оно значит некоторое число людей, собравшихся вместе или для своего увеселения, или для рассуждения и разговоров дружеских. На ассамблеи приглашалось избранное общество, вместе с жёнами туда должны были являться высшие офицеры, вельможи, чиновники, корабельные мастера, богатые купцы и учёные. Начинались они в четыре-пять часов дня и продолжались до десяти вечера. Хозяева, к которым съезжались гости на ассамблеи, должны были предоставить им помещение, а также лёгкое угощение: сладости, табак и трубки, напитки для утоления жажды. Специальные столики выставлялись для игры в шашки и шахматы.

Ассамблея – место непринуждённых встреч, где верхи общества проходили школу светского воспитания. Каждый мог проводить время так, чтобы получить удовольствие: одних интересовали танцы, и они кружились парами, другие вели оживлённую беседу, делились новостями, третьи напряжённо размышляли за шахматным или шашечным столиком над очередным ходом. Четвёртые отводили себе роль зрителей или слушателей. Такой ассамблея представлялась царю, такой он её хотел видеть. Но и непринуждённость, и неподдельное веселье, и умение вести светский разговор или вставить уместную реплику, и, наконец, танцевать были достигнуты далеко не сразу. На первых балах петровского времени царила удручающая скука, над гостями нависала угроза вызывать каким-либо поступком раздражение царя. Танцевали, словно отбывали неприятнейшую повинность. Беседы тоже не получались – вместо них односложные ответы на простенькие вопросы и тягостно долгие паузы. Современник срисовал такую ассамблею с натуры: «Дамы всегда сидят отдельно от мужчин, так что с ними не только нельзя разговаривать, но не удаётся почти сказать и слова; когда не танцуют, все сидят, как немые, и только смотрят друг на друга».

Чаще всего ассамблеи устраивались в зимние месяцы, реже – летом. Периодичности никакой не существовало. В 1719 г., например, первая ассамблея была проведена у генерала Вейде 18 января, следующая – в четверг 22 января у князя Дмитрия Михайловича Голицына, затем в воскресенье 25 января у князя Долгорукого. Иногда хозяином ассамблеи являлся сам царь.

Ассамблеи открывали новую форму общения людей. Главное их значение состояло в том, что они положили конец затворнической жизни столичных женщин.

«Юности честное зерцало»

Умению расточать улыбки и быть предупредительными отпрыски вельмож, высших чиновников и офицеров обучались не только в ассамблеях и в учебных заведениях, где учащиеся овладевали фехтованием, танцами, красноречием, но и штудируя специальные наставления. Одно из них под маловразумительным названием «Юности честное зерцало, или Показание к житейскому обхождению» пользовалось особенно широкой популярностью среди столичного населения. При Петре оно печаталось трижды, что свидетельствует об огромном спросе на него. Неизвестный составитель этого сочинения воспользовался несколькими иностранными произведениями, из них он перевёл те части, которые считал полезными русскому читателю.

«Юности честное зерцало» излагало правила поведения молодых людей в семье, в гостях, в общественных местах и на службе. Оно внушало юношам скромность, трудолюбие, послушание, учтивость и благоразумие.

В семье надлежало «отца и матерь в великой чести содержать». Детям внушалась мысль, что распоряжения по дому могли исходить только от родителей : «В доме ничего своим именем не повелевать, но именем отца или матери».

«Юности честное зерцало» не оставляло юношей без наставлений и в том случае, когда они оказывались за пределами семьи. Они должны были проявлять предупредительность к старшим, почтительно, не перебивая, слушать их речь, не быть назойливыми.

Интересны рекомендации, как вести себя в общественных местах и за столом. Здесь предусмотрено всё, начиная от походки и осанки молодого человека и до умения принимать еду: «Никто не имеет повеся голову и потупя глаза вниз по улице ходить, или на людей косо взглядывать, но прямо и не согнувшись ступать».

Последние страницы «Юности честного зерцала» посвящены девицами. Если юноша должен был обладать тремя добродетелями – «смирен, приветлив и учтив», то девице их надлежало иметь значительно больше: смирение, трудолюбие, милосердие, стыдливость, бережливость, верность, чистоплотность и т.д.

Великое посольство.

«Великое посольство» было в истории дипломатии очень знаменательным событием. Необычность этого события была прежде всего в том, что впервые в Европу отправился русский царь собственной персоной.

Официальная часть состояла в « подтверждении дружбы и любви для общих всему христианству дел, к ослаблению врагов Господня, салтана Турецкого, хана крымского и других бусурманских орд».

Но это было лишь официальное назначение «великого посольства».

Сам Петр указывал на три цели:

1) увидеть политическую жизнь в Европе.

2) Найти союзников.

3) Изучить морское дело.

Третье занимало Петра особенно сильно. Петр поставил задачу

изучить кораблестроение и кораблевождение в Англии и Голландии.

В составе посольства находилось 35 волонтёров, среди них и царь под именем Петра Михайлова. Многие члены посольства имели слуг. Штат предусматривает многочисленный обслуживающий персонал – от священников, лекарей и переводчиков до поваров, хлебников и даже четырёх карлов. Вместе с солдатами охраны численность посольства превышала 250 человек. Его кортеж насчитывал 1000 саней.

Пётр занимал в посольстве двойственное положение: официально он числился одним из десятников отряда волонтёров. В то же время он был фактическим руководителем посольства, в котором Лефорту, как правому послу, отводилась парадная роль.

В начале апреля посольство прибыло в Ригу, где ему устроили торжественную встречу. Петр, впервые переступивший границу России, жадно наблюдал окружающее. Свои впечатления он изложил в письме: «Здесь мы рабским обычаем жили и сыты были только зрением…».

Петру не удалось полностью скрыть своего пребывания в составе посольства. Уже в Риге об этом догадывались, хотя точных данных на этот счёт не имели. Царь оставил негостеприимную Ригу, сохранив инкогнито. Он не открыл своего имени и в герцогстве Курляндском, хотя, по свидетельству современника, в Митаве посольство было принято со всевозможной обходительностью и великолепием.

Зато в Кенигсберге, куда Пётр прибыл на корабле, у него состоялось тайное свидание с курфюрстом Бранденбургским Фридрихом 3, искавшим сближения с Россией.

Среди торжесвенных приёмов, пиров и увесилений посольство при активном участии Петра вело переговоры с бранденбургским курфюрстом относительно антитурецкой коалиции. Они завершились заключением устного соглашения о союзе, но не против Турции, а против Швеции. Это был первый шаг к изменению внешнеполитической ориентации России.

От времени переезда Петра из Бранденбургского курфюршества в Голландию сохранилось лишь несколько его писем. В частности, письма Виниусу. Предметом их переписки была забота о найме мастеров для металлургических заводов. Ещё до отъезда Петра за границу на Урале была найдена превосходного качества железная руда. Виниус, управлявший Сибирью, донимал царя просьбами о найме специалистов, которые умели бы строить домны, лить пушки, плавить руду. Петр обещал по приезде в Голландию «о мастерах старатца».

Границу Голландии, богатейшей страны Европы, славившейся развитой промышленностью и торговлей, Пётр пересёк в начале августа и сразу же направился в центр кораблестроения – город Сардам. По своему обыкновению быстро ездить Пётр опередил посольство и до прибытия последнего в Амстердам имел неделю времени, чтобы обрядиться в платье, какое носили саардамцы, ознакомиться с верфями, осмотреть лесопильные и бумажные мельницы и даже поработать топором. Плотничьи инструменты он купил у одной вдовы.

16 августа 1697 года состоялся торжественный въезд посольства в Амстердам. В свите посольства на второстепенных ролях, облачённый в кафтан, в красную рубаху и войлочную шляпу, находился и Пётр, прибывший по этому случаю из Саардама. Началась будничная жизнь посольства, работа над осуществлением целей, ради которых царь, его дипломаты и волонтёры совершили такое далёкое путешествие. Не всюду посольству сопутствовал одинаковый успех. Удачнее всего устроились дела с обучением волонтёров кораблестроению. Пётр широко пользовался посредничеством Николая Видзена, бывавшего в России и знавшего русский язык. Видзен наряду с должностью амстердамского бургомистра занимал пост одного из директоров Пост – Индской компании. Это дало возможность зачислить Петра и волонтёров на верфь этой компании. Директора компании распорядились заложить специальный корабль, чтобы «знатная особа, пребывающая здесь incognito», имела возможность ознакомиться со всеми этапами его сооружения и снастки.

Корабельному мастерству вместе с царём обучалось ещё десять волонтёров, среди них два человека позже приобретут известность в качестве ближайших сподвижников Петра: Меншиков и Головкин.

Конец августа и начало сентября прошли в усвоении мудростей кораблестроения, а 9 сентября был заложен фрегат, полностью сооружённый волонтёрами под руководством голландского мастера Поля. Не всем волонтёрам оказалась по душе тяжёлая работа, необходимость следовать примеру царя, весьма непритязательного и в одежде, и в пище, и в комфорте. Группа русских молодых людей, прибывшая в Голландию несколько раньше Петра, пыталась вернуться на родину, обучившись лишь обращению с компасом, ни разу не побывав на море. Эта попытка была Петром тут же пресечена. Среди некоторых волонтёров велись разговоры, осуждавшие участие царя в постройке корабля. Пётр, чьей воле никто не смел перечить в России, велел заковать критиканов в цепи, чтобы потом отрубить их головы. Лишь протест бургомистров, напомнивших царю, что в Голландии нельзя казнить человека без суда, вынудил его изменить решение и вместо казни сослать их в отдалённые колонии.

В середине ноября фрегат «Пётр и Павел», над сооружением которого трудились волонтёры, был спущен на волю. Ученики получили свидетельство об овладении мастерством. Аттестат, выданный царю от его корабельного учителя Поля, гласил, что Пётр Михайлов «был прилежным и разумным плотником», научился выполнять различные операции кораблестроителя, а также изучил «корабельную архитектуру и черчение планов», столь основательно, «сколько сами разумеем».

Менее успешно великое посольство справилось с другими задачами, ради которых оно прибыло в Голландию, - с наймом иностранных специалистов и получением помощи для войны с Турцией. Виниус, озабоченный строительством уральских заводов, настойчиво напоминал Петру о найме «железных мастеров», и царь, не выпускавший из поля зрения этой просьбы, никак не мог её выполнить. Привлечение специалистов на русскую службу усложнялось их незнанием русского языка.

Не встретила понимания в Голландии и мысль о том, что Россия, ведя войну с Турцией, защищает интересы всех христианских государств против «бусурман» и что «такая война, всяк то может разуметь, не может быть без великих миллионов и многочисленного войска». Четыре раза послы встречались с представителями голландского правительства и всякий раз получали вежливый, но твёрдый отказ в помощи, мотивированный тем, что Голландия только что закончила изнурительную войну с Францией и не располагает ни деньгами, ни лишним оружием.

Из Голландии Пётр в сопровождении 16 волонтёров отправился в Англию. Там он хотел стать кораблестроителем-инженером, познать тайны теории. Много лет спустя в написанном им самим предисловии к Морскому регламенту Пётр подробно оюъяснил цель своей поездки в Англию.

Под руководством мастера Поля он усвоил всё, «что подобало доброму плотнику знать». Поль был превосходным мастером-практиком, но теории ни он, ни другие голландские кораблестроители не знали, и Петру «зело стало противно, что такой дальний путь для сего восприял, а желаемого конца не достиг».