Другие темы в лирике и в романе

2. Другие темы в лирике и в романе

2.1 Тема голоса

“Раскованный голос” – один из ранних вариантов названия книги “Поверх барьеров”. Эта книга – экспериментальная, в которой автор технически совершенствовал новый стиль. Было важно подобрать подходящее название. Хотя название “Раскованный голос” было отвергнуто, оно представлялось автору наименее плохим, т. е. до известной степени отражающим общее направление книги. В стихотворениях этой книги, а также во многих других произведениях Пастернака голос – самоценный образ, а иногда и герой.

В стихотворении “Дурной сон” голос связан с войной. Представлены образы 'косноязычных далей', 'осиплого стебля зимы'. Голос войны – деформированный голос. В романе чувство страха лишает человека своего голоса. В экстремальных ситуациях герои и персонажи начинают говорить “не своим голосом”. В предчувствии смерти или перед ней голос человека деформируется. Изувеченный на фронте солдат стонет “тоненьким голоском, не похожим на человеческий”. У пьяницы Захара Гораздых, 'подонка партизанщины', голос 'хриплый' и 'сорванный'. Голос истерзанного белогвардейцами калеки 'прерывающийся', 'слабый', его речь – “невнятный лепет”. Голос Петеньки, жертвы разбойного нападения, “жалостный”, а пойманный разбойник-убийца, понимающий, что ему не избежать расправы, “потоньше Петеньки тоненьким голоском пищит”. Но всем трагическим событиям, связанным с войной и революцией, в романе предшествовал эпизод, в котором Антипов старший безрезультатно пытается договориться с начальником, инженером путей сообщения Фуфлыгиным. В это время приезжает жена Фуфлыгина. “Кучер остановил лошадей почти у полотна, все время сдерживая их и подпрукивая на них тоненьким бабьим голоском, как няньки на квасящихся младенцев, – лошади пугались железной дороги”. Лошади связаны с прошлым миром царской России, кроме того тема коня, лошади и в лирике, и в романе имеет значения, связанные со смертью⁸⁶. Железная дорога символизирует новое, революционное время. Сближение тем лошади и железной дороги в романе предвосхищает трагические события: самоубийство отца Живаго, поругание девушки, избиение демонстрантов, убийство Гинца. В данном случае размолвка с начальством послужила внешним поводом к забастовке Московско-Брестской железной дороги. Образ извозчика, кучера – символ русской государственности⁸⁷. 'Тоненький', неестественный 'бабий' его 'голосок' также сигнализирует о грядущих бедах.

В стихотворении “Артиллерист стоит у кормила...” стреляющий из гаубицы артиллерист не слышит слова капитана-Бога. Капитанский мостик, церковная кафедра и гаубица представляют собой единый, но двойственный по своему значению, образ. Гаубица проповедует из-за кафедры проваливающимся голосом, спрягая глагол “жить”. Но проповедь гаубицы – это стрельба. Гаубица стреляет, а значит, несет смерть всему окружающему. Артиллерист, правящий миром с помощью гаубицы-руля, сам становится Богом. Создается оксюморонный образ: звук летящего снаряда – это и есть брошенный на ветер проваливающимся голосом гаубицы глагол “жить”. Описанное действо одновременно божественно, так как производится высшим правящим существом в революционных печатных воззваниях. Устинья, сама привыкшая иметь дело с потусторонними силами, сравнивает заговорившего глухонемого с библейской Валаамовой ослицей. Ослица, чудесным образом заговорив, предупредила о гибельном пути. Но Устинья смешивает историю о Валааме с историей о гибели Содома. Следовательно, образ говорящего глухонемого предупреждает не только о том, что впереди ждут гибельные потрясения, но и о том, что возвращения назад, к старому миру, уже не будет⁹⁸. Глухонемой, кроме всех предложенных Игорем Смирновым значений, – еще и персонификация высшего, изначально безгласного начала, знающего прошлое, настоящее и будущее. Его личность кажется доктору несовершенной, но она несовершенна и извращена настолько, насколько несовершенна и извращена окружающая доктора жизнь. В романе есть еще один пример немой коммуникации – когда доктор видел “худых, прилично одетых старух и стариков, стоявших немой укоризною мимоидущим и безмолвно предлагавших на продажу что-нибудь такое, что никому не было нужно”. Далее перечисляются предметы дореволюционного быта. И опять ситуация немой коммуникации символична. Это безмолвие обреченного старого мира, благородного прошлого.

В стихотворении “Мельницы” описаны периоды “дотворческий” и “творческий”. Первому свойственна невнятность, шепот, безголосие. Второму – возникновение тяжеловесных слов, обретение голоса, таинственного языка: Теперь весь юг в тарабарских выкликах.... В данном случае безгласность – признак безжизненности и предтворческого периода. В романе немота как безжизненность также связана с творческим процессом. Вдохновение – это когда язык, которым человек хочет выразить состояние своей души, получает первенство в управлении творчеством, “начинает думать и говорить за человека”. Повторяется ситуация, когда в творчестве обретается внутренний голос. Человек творящий подобен глашатаю и курьеру. Он оглашает, передает весть высших сил. Образ поэта-глашатая появляется в “Балладе” и переходит в роман.

В стихотворении “Скрипка Паганини” представлен образ глухих морей, говорящих в уши материка “Слушай”. Говорение глухого в данном случае связано с влюбленностью. Любовь становится второй душой носителя “я”. Чтобы сохранить старую душу, носитель “я” должен 'зажать рот' заговорившей новой: Я и старой лишиться рискую, / Если новой я рта не зажму.. Похожая ситуация – в романе. Когда доктор объясняется с Ларой в госпитале, любовное признание вырывается у него помимо его воли. Он вынужден замолчать, чтобы не разрушить свою жизнь. И жизнь доктора после этого делится на старую и новую, связанную с Ларой.

На основании анализа книги “Поверх барьеров”, других лирических произведений Пастернака, написанных до 1945 года, и романа “Доктор Живаго” сделаем некоторые выводы. Голос может быть представлен без передаваемой им информации, и информация может быть передана без характеристики голоса. Но там, где голос актуализирован, коммуникация сведена до минимальной. Голос становится самостоятельным, самоценным образом. Голос может принадлежать живому существу и неживому, функционировать как “неартикулированная речь бытия”⁹⁹. Голос может метонимически представлять человека. Часто голос имеет функцию оберега. С точки зрения голосовой характеристики полярные силы в мире выражают себя по-разному: враждебное, нечистое, ошибочное – через повышенные интонации и голосовую экспрессию, а возвышенное, провидческое, задушевное, лирическое и святое – исключая голосовую агрессию и напор, через шепот, речь вполголоса или безмолвно. Крик, кроме перечисленных ситуаций, представляется как явление переломной эпохи – весеннего или революционного времени. Крику свойственна экзистенциальность, он знаменует рождение и смерть. Неинформативная немота нежелательна. Она характеризует период дотворческий и дожизненный. Рождение творчества, как и рождение человека, сопровождается обретением голоса и даже криком. Постоянный крик – это фикция, одна видимость коммуникации, истерика, за которой часто следуют трагические и кровавые события¹⁰⁰. Такой крик ведет к смертельной, незначимой немоте¹⁰¹. Подобная немота характеризует, например, Тиверзина и Антипова: “Сопричисленные к божественному разряду, к ногам которого революция положила все дары свои и жертвы, они сидели молчаливыми, строгими истуканами, из которых политическая спесь вытравила все живое, человеческое”. Истинная информация передается тихо или шепотом. И как высший, надчеловеческий способ общения – информативная, значимая немота или безголосая коммуникация, о которой сказано: “О, как хочется иногда из бездарно-возвышенного, беспросветного человеческого словоговорения в кажущееся безмолвие природы, в каторжное беззвучие долгого, упорного труда, в бессловесность крепкого сна, истинной музыки и немеющего от полноты души тихого сердечного прикосновения!”.