Навигация
2. Век сновидений
Кончено, я несколько огрубляю, рассказы Пелевина не столь однозначны. Но эта неоднозначность происходит главным образом оттого, что писатель изображает в одном рассказе не одну виртуальную технологию, а, скажем, две или три, а их взаимодействия между собой - это уже отдельная тема, и, между прочим, тема очень современная, можно сказать, одна из главных тем ХХ века. Можно сказать, что двадцатый век буквально начался с "открытия" сновидения. В 1900 году З.Фрейд опубликовал «Толкование сновидений", одну из самых популярных своих книг, где он называет сон царской дорогой в бессознательное. В 1895 году братья Люмьер изобрели кинематограф, который, подобно психоанализу, стал культурным символом эпохи. Кино - особенно в его некоммерческом, творческом обличье - во многом напоминало психоанализ, но еще больше оно напоминало сон. Александр Блок называл кинематограф "электрическими снами наяву". Так же, как и во сне, в кино почти все (а со временем практически все) было возможно. Так же, как и во сне, реальное и мнимое путались в сознании воспринимающего. Таким же, как во сне, было ощущение иллюзорности и бессилия зрителя. Сны и кинематограф – это было начало века, а к концу его слово «виртуальный» стало едва ли не самым модным и многозначительным. Именно в сфере виртуальных технологий технический прогресс добился наиболее впечатляющих достижений. Театр, механические игрушки, кинематограф, радио, телевидение, компьютерные технологии - вот они, этапы большого пути. И Интернет как венец всего. К тому же, границы между техниками стираются - по театральным спектаклям делают кинофильмы, кинофильмы транслируют по телевидению, телевидение транслируют через Интернет - образуется единая виртуальная среда. А что нам предстоит еще в будущем! Вот они его симптомы: всевозможные «эффекты присутствия», голограммы, стереофильмы, виртуальные шлемы, компьютерные симуляторы. Добавим сюда ЛСД и другие все более изощренные наркотики. Чего еще не хватает? Снов по заказу? Управляемых коллективных психозов?
Итак, лицо эпохи ясно. Такие кинематографические предупреждения, как фильм «Матрица», в котором весь наш мир оказывается созданной компьютерами иллюзией, или телесериал «Дикие пальмы», в котором виртуальная реальность возникает из сочетания возможностей голографического телевидения и определенных наркотиков ясно показывают нам черты возможного будущего. Поэтому создатели современных романов, построенных на видениях и галлюцинациях вынуждены придавать этим состояниям сознания гораздо большее разнообразие, многочисленность и частоту смены чем это делали, скажем, в прошлом веке. Беда в том, что сегодня старые добрые сны и галлюцинации вынуждены конкурировать с куда более мощными техногенными средствами создания искусственных реальностей – компьютерными играми, Интернетом, многоканальным телевидением, умопомрачительным голливудским кинематографом. Чтобы сохранить свою значимость в литературе снам и галлюцинациям приходиться приближать свои возможности к возможностям этих виртуальных технологий, и поэтому современные литературные герои переходят из одного сна в другой с той же легкостью, с какой в Интернете можно переходить с одного сайта на другой, или по телевизору переключать каналы. Психология персонажей таких романов замечательно выражена в умопомрачительном образчике такого рода литературе, романе Анофриева и Пепперштейна «Мифогенная любовь каст»: «Мучительное чувство реальности овладевало парторгом. Все казалось каким-то голым вокруг, не прикрытым пузырящимся слоем бреда. Видимо он уже привык жить в бреду, переваливаясь их одной галлюцинации в другую, как люди во сне переваливаются с боку на бок. И просветы в этих наслоениях бреда стали казаться ему теперь ненужными прорубями с черной водой, встречающимися кое-где среди изумительного полупрозрачного льда, переливающегося всеми цветами северного сияния».
За литературой о снах и видениях не отстает литература об иных планетах и параллельных измерениях. В прошлом фантастические и сказочные произведения огранивались тем, что герой находил некую «дверь» в иной, сказочный мир, в фантастическую страну. Сегодня иметь в романе один параллельный мир, описывать полет на одну далекую планету, делать землю объектом агрессии одной инопланетной цивилизации – непозволительная убогость. Параллельные миры должны иметь обязательно сложную многослойную структуру, а между слоями, еще, как в упомянутом романе Ануфриева и Пепперштейна положены в Прослойки. За кулисами это литературного шаблона – Даниил Андреев, вспомнивший Данте с его многоэтажной структурой Ада и Рая, но придавший этим этажам статус параллельных измерений, и размноживший их в немыслимом универсуме «Розы мира» до неисчислимости. За кулисами этого шаблона также находится Карлос Кастанеда, говоривший, что вселенная подобна луковице с разными уровнями. Пионером же образа-идеи многоэтажной потусторонности в России был, по-видимому, Владимир Орлов, автор «Альтиста Данилова». Орлов, еще до того, как широкие слои российской интеллигенции познакомились с Андреевым и Кастанедой, вспомнил о Данте и с намеком на дантовский ад построил свой многоэтажный демонический мир, который на жаргоне демонов называется «Девятью слоями». Пока – еще только девятью. Потом параллельных демонических миров будет выявлено в количестве ровно одна потенциальная бесконечность. Ну, а многочисленности планет и иных цивилизаций любители космической фантастики уже не удивляются. Может быть, своего апогея идея многослойности на почве русской фантастической литературе достигла в романе А. Лазарчука «Солдаты Вавилона» ( в эпопее «Опоздавшие к лету). Там параллельные миры номеруются почему-то буквами еврейского алфавита, и отношения между «слоями» и «уровнями» столь сложны и запутанны, что обалдевший от прыжков между параллельными измерениями «сталкер» восклицает, обращаясь к своему коллеге: «Тебе не приходило в голову, что никаких уровней, никаких слоев вообще не существует? И это все – лишь наше истолкование – примитивное –того, что все происходит с нами, здесь и сейчас? Как тот фокус с двумя зеркалами...» Ну а названия романов самого популярного из современных российских фантастов, Сергея Лукьяненко говорят сами за себя: «Императоры иллюзий», «Лабиринт отражений», «Фальшивые зеркала». Действие двух последних романов происходит в иллюзорной реальности киберпространства, и, кстати, многие считают эти романы вторичными по отношению к «киберпанковской» повести Пелевина «Принц Госплана».
Похожие работы
... влиятельным метарассказам, транслируемым и одновременно воспринимаемым, как к причине и цели структурирования индивидуального сознания.2. Неомифологизм и концепция пустоты в романе «Чапаев и Пустота» 2.1 Неомифологизм как элемент структуры романа «Чапаев и Пустота» В романе В. Пелевина «Чапаев и Пустота» используется более традиционный подход к романному конфликту, то есть система образов не ...
... , он как-то приобщился и к этому". IX. Книги Виктора Пелевина во Франции Впервые французские читатели познакомились с произведениями Виктора Пелевина в 1995 году, когда в парижском издательстве "Сёй" (Seuil) вышли в свет книги "Омон Ра" и "Жизнь насекомых" (обе впоследствии были переизданы). Прогрессивная читательская масса Франции обычно крайне требовательна в своих пристрастиях и вовсе не ...
... подробнее будут рассмотрены ниже. В данной курсовой работе будет предпринята попытка: 1. Систематизировать взгляды критиков и рецензентов на творчество Виктора Пелевина; 2. Выявить основные тенденции в развитии современного критического взгляда на его прозу, в числе которых а) своеобразие литературного метода Пелевина; б) доминирующие мотивы его творчества; в) связь писателя с ...
... предполагать, что подобный качественный скачок, по мнению Пелевина, способна и должна совершить Россия. 2. Элементы массовой культуры в творчестве Пелевина 2.1 Массовая литература / постмодернизм в прозе В. Пелевина Важным направлением исследования современного литературного процесса является изучение проблемы иерархии и взаимодействия двух существенных элементов художественной ...
0 комментариев