Иллюстрирование примером: шоу-рум – «Окна», драмтеатр, роуминг – Би Лайн

6.   иллюстрирование примером: шоу-рум – «Окна», драмтеатр, роуминг – Би Лайн.

Заслуживает внимания тот факт, что почти все ассоциаты исследуемых слов – существительные. Случаи реакции глаголами ограничены следующими примерами: шейкер – трясти, лифтинг – поднимать, дайвинг – нырять.

В табл.2 приведены стереотипные реакции ассоциативного эксперимента.

Таблица 2

Слова-стимулы	Реакции
	ЭГ-1	ЭГ-2
роуминг инаугурация дайвинг шейкер сингл лифтинг шоу-рум блокбастер тюнинг	мобильный телефон(7), сотовая связь(3), телефон(2) президент(13) ныряние(4), море(6), вода(4) бармен(2), коктейль(2) песня(7), музыка(3), хит(2) кожа(3), крем(5) комната(3) кино(4), фильм(5) машина(4), автомобиль(4)	мобильный телефон(9), заграница(3) власть(5), президент(8) акваланг(3), море(4) коктейль(2), бар(2) песня(9), хит(2) вес(5),косметика(3),лицо(2) шоу(6), показ мод(2) кино(7), боевик(4) автосалон(5), ремонт(2), машина(4)

Очевидно, стереотипные реакции высвечивают наиболее яркие, рельефные компоненты в значении слова. Различия между ЭГ-1 и ЭГ-2 с точки зрения стереотипности реакций касаются лишь нескольких слов.

Анализ отказов от реакций показал следующее. Во-первых, у невладеющих английским языком зарегистрировано больше отказов от реакций. Особенно ярко эта тенденция проявилась в отношении следующих слов (первая цифра в скобках обозначает число отказов в ЭГ-1, вторая – в ЭГ-2): дайвинг (0;6), лифтинг (1;4), шейкер (6;11), сингл(0;1). Во-вторых, в обеих группах наибольшее число отказов зарегистрировано у слов шейкер(6;11) и оффшор(11;8).

Слово, семантически освоенное в индивидуальном лексиконе, должно восприниматься как знакомое, легко ассоциироваться с другими словами; оно не должно вызывать особых затруднений в описании его семантики. Характеристики слов по параметру новизны и по количеству отказов от выполнения второго и третьего заданий сопоставляются в табл.3.

Таблица 3

Слова	Степень новизны		Отказ от ассоциаций		Отказ от дефиниций
	ЭГ-1	ЭГ-2	ЭГ-1	ЭГ-2	ЭГ-1	ЭГ-2
роуминг инаугурация дайвинг шейкер сингл лифтинг шоу-рум блокбастер тюнинг оффшор	Низк. Низк. Низк. Средн. Низк. Низк. Средн. Средн. Низк. Выс.	Низк. Низк. Средн. Выс. Низк. Низк. Выс. Низк. Низк. Средн.	0 0 0 5 0 1 5 0 3 11	0 0 6 9 1 4 10 0 1 8	1 0 0 6 0 1 5 0 5 11	0 0 6 11 1 4 9 0 1 8

 

Уже беглое знакомство с табл.3 позволяет заметить, что слова высокой степени новизны вызывают наибольшее число отказов от ассоциаций и дефиниций. Поскольку показатели отказов от ассоциаций и дефиниций могут расходиться (см. Слова тюнинг в ЭГ-1 и шейкер в ЭГ-2) для удобства введем усредненный показатель отказов. Англицизмы с показателями от 0 до 5 будем считать семантически освоенными, от 5,1 до 9 – семантически недоосвоенными, от 9,1 до и выше – неосвоенными. Распределение слов исследуемого списка между тремя разрядами лексики – семантически освоенной, семантически неосвоенной и семантически недоосвоенной – иллюстрирует табл.4.

Таблица 4

Семантически освоенные слова	ЭГ-1 и ЭГ-2	ЭГ-1	ЭГ-2
	роуминг, инаугурация, блокбастер, сингл, лифтинг, тюнинг	дайвинг, шоу-рум
Семантически недоосвоенные слова		шейкер	дайвинг, шоу-рум, оффшор
Семантически неосвоенные слова		оффшор	шейкер

Конгруэнтность данных табл.1 и табл. 4 очевидна. Степень семантической освоенности слова прямо зависит от параметра новизны. Слова высокой степени новизны относятся к разряду семантически неосвоенной лексики (за исключением шоу-рум в ЭГ-2), а абсолютное большинство слов низкой степени новизны – к семантически освоенной лексике.

Рассмотрение естественных дефиниций с точки зрения их правильности показывает, что наибольшее количество неправильных дефиниций получили слова оффшор (75% от общего числа определений этого слова) и шейкер (63%), охарактеризованные выше как неосвоенные или недоосвоенные.

Анализ предложений с предъявленными словами показал непрочность ассоциативных связей со словами, а по дефектной структуре слов можно судить об их неполной семантической освоенности в индивидуальном лексиконе, например: «В этом клубе замечательный шейкер», « В оффшорах у него 5,000 $».

Обобщая данные проведенного исследования, необходимо отметить следующее. Двуязычие, несомненно, влияет на восприятие иноязычного слова. Билингвы нередко используют стратегию обращения к английскому этимону при идентификации предъявленного англицизма. Иногда эта стратегия приводит к неправильной семантизации слова вследствие несоответствия между его семантикой и словообразовательной структурой, например: шейкер – трясти.

Количество отказов может служить критерием освоенности иноязычного слова. В соответствии с этим критерием абсолютное большинство исследуемых слов семантически освоены. В то же время, малочисленность ассоциаций по сходству словообразовательных моделей, а также почти полное отсутствие ассоциаций с глаголами и прилагательными, по-видимому, признак некоторой обособленности исследуемых слов в индивидуальном лексиконе.

 Не оставляет сомнений факт оперирования индивида знаниями разных степеней осознаваемости, не всегда выводимыми в “окно сознания”, но способствующими дальнейшему включению опознаваемого иноязычного слова во все более широкие и разнообразные системы связей с параллельной опорой на многогранный предшествующий опыт при одновременном переживании знания и отношения к этому знанию.

В результате осмысления у индивида должна образоваться проекция этого слова. Проекцию иноязычного слова составляет система представлений (смыслов), которая формируется у реципиента при взаимодействии со знаковой продукцией. Общеизвестен тот факт, что реципиент может создать для себя его собственную проекцию, которая коренным образом может отличаться как от проекций других реципиентов, так и от замысла продуцента.

Это объясняется несколькими психологическими причинами. В первую очередь сюда следует отнести проявления мотивационной, когнитивной и эмоциональной сфер личности; эмоциональный настрой в момент восприятия воспринимаемой информации и степень концентрации внимания. Также важны половые и возрастные особенности, определяющие наличествующую у человека картину мира, от которой и зависят различия в восприятии и трактовке иноязычных слов. Прежде всего, продуцирование и восприятие слова в речемыслительной деятельности происходит под влиянием не самих интра- и экстралингвистических факторов, а их психических образов, дискретных элементов знания, сформированных у коммуникантов в процессе деятельности и зависящих от избирательности и направленности их познавательных процессов, определяющихся, в свою очередь, целями, установками, потребностями, эмоциями субъекта — всем тем, что раскрывает суть принципа активности психического отражения, сформулированного в общепсихологической теории деятельности.

Как известно, носитель языка пользуется лексической единицей в процессе коммуникации лишь при том условии, что данное слово встроено в его ментальный лексикон, т.е. имеет определенный набор связей с другими единицами лексикона. Расширение словарного запаса, освоение новых слов и значений сопровождается перегруппировкой единиц ментального лексикона по целому ряду признаков, служащих основаниями для установления внутрисловарных связей. Например, связываются слова с пересекающимися компонентами в семантической структуре, близкие по звучанию, относящиеся к одному словообразовательному классу. К образованию новых и отмиранию старых связей ведет освоение нового значения слова, в том числе переносного и т.п.

Слово, семантика которого не освоена, в ментальном лексиконе не «скреплено» связями или, по крайней мере, связи его немногочисленны (в случае, когда значение слова освоено частично). Восприятие такого слова либо не вызывает никакой реакции (активации сети не происходит), либо вызывает единственно возможную, может быть, случайную (например, на основе звукового сходства) связь.

Напротив, если слово освоено индивидом, то при его восприятии или порождении (употреблении, использовании в речи, замене синонимами, экспликации его значения и т.д.) активизируются те связи, которыми слово-стимул связано с другими единицами в ментальном лексиконе. В этом случае стимул выступает как слабый импульс, запускающий процесс активации в сети и приводящий в предречевую готовность значительный ее участок. Благодаря этому носитель языка может выбрать любой (один или несколько) из находящихся в предречевой готовности узлов, а также связанные с ним единицы. Осуществившиеся в результате определенной группы мгновенных неосознаваемых поисковых операций этапы доступа к слову и его узнавания реализуют начальную ступень процесса включения этого элемента в систему кодов и кодовых переходов, в то время как этап идентификации слова символизирует актуализацию и подсознательный учет все более расширяющихся кругов знаний, являющихся принадлежностью различных по своей глубине и осознаваемости ярусов индивидуального лексикона, образа мира, концептуальной системы или единой информационной базы. Сам акт идентификации слова как такового уже представляет его специфическую контекстуализацию в рамках поверхностного или глубинного яруса внутреннего лексикона человека, субъективное переживание индивидом готовности оперировать определенным фрагментом индивидуального и социального опыта, увязываемого с этим словом в единой информационной базе, учитываемого на разных уровнях осознаваемости и оцениваемого через призму эмоционально-оценочных установок личности, сложившихся в соответствующей культуре под воздействием микросоциума. При всякой встрече с новым сознанием идентифицируемое слово погружается в особую, неповторимую в своей уникальности систему внутренних контекстных координат. Таким образом, бытие слова в психике человека обусловлено имплицитным присутствием при любом актуальном восприятии базового, триединого внутреннего смыслового контекста образа/картины мира, ментального пространства, концептуальной системы или информационного тезауруса объекта коммуникации.

Можно предположить, что в онтогенезе формирование связей происходит постепенно, по мере освоения слова, и семантическая структура одного и того же слова, его внутренние (между семами) и внешние (между словами) семантические связи не тождественны для носителя языка на разных этапах овладения словом. В сущности, формирование ментального лексикона, расширение словарного запаса и освоение новых лексических единиц продолжается в течение всей жизни человека. Представляет интерес вопрос о том, существуют ли принципиальные отличия в освоении семантики слов, перегруппировке единиц ментального лексикона у носителей языка разного возраста - в частности, у детей и взрослых носителей языка.

Хотя ребёнка практически никто специально не обучает правилам использования языка, но он в состоянии освоить этот сложнейший механизм понимания действительности за достаточно короткий срок. Включённость в совместную деятельность со взрослыми позволяет ребёнку овладеть языковой и неязыковой "картиной мира" и сформировать собственное языковое сознание.

Взрослые носители языка, отличаясь более высоким уровнем языковой компетенции, ведут осознанный поиск, дети предъявляют первую или единственную связь толкуемого иноязычного слова, однако в типах связей принципиальных отличий нет.

Проблему освоения иноязычных слов в современном русском языке невозможно решить до тех пор, пока не исследованы пути формирования, особенности организации и закономерности функционирования языкового сознания (далее ЯС) индивида.

По мнению А.М. Шахнаровича, ЯС - как особая функциональная система, иерархически организованная и многокомпонентная - является своего рода индивидуальным способом "хранения" языка в сознании и одновременно - способом реализации отраженных сознанием элементов языка [Шахнарович, 1995]. Поэтому в последнее десятилетие в лингвистике, наряду с языком как совокупностью текстов и языком как системно-структурным знаковым образованием, рассматривается язык в потенции, язык, не реализованный в текстах, способ существования которого принципиально отличен от статического системного представления его лингвистом, язык в его предречевой готовности, но не в застывшем состоянии, а в перманентно деятельностном, динамическом состоянии.

К основным признакам ЯС А.А. Залевская, А.А. Леонтьев, А.М. Шахнарович [Шахнарович, 1995; Залевская, 2003; Леонтьев, 1999] относят то, что она не равна абстрактной системе языка, не сводима к простой реализации данной системы, что делает невозможным прямое перенесение продуктов метаязыковой лингвистической деятельности на описание закономерностей функционирования ЯС и обусловливает различение языка-феномена и языка-конструкта. Кроме того, ЯС не является сугубо индивидуальной, поскольку в ее формировании, не говоря уже о функционировании, значительна роль общества. ЯС представляет собой постоянное взаимодействие процессов переработки опыта познания и общения и их многообразных - не только вербализованных – продуктов. Новое в речевом опыте, не вписывающееся в рамки системы, принципиально ведет к ее перестройке, а каждое очередное состояние ЯС служит лишь этапом в беспрерывной переработке речевого опыта.
Если исходить из понимания языка как феномена, в котором пересекаются познание и общение, языкового знака как единства общения и обобщения, то понятие знака в этом случае предполагает рассмотрение знака не как элемента заданной системы, но как орудия деятельности в его использовании, генезисе, функционировании. В связи с этим А.М. Шахнарович подчеркивает, что необходимое для коммуникативного владения языком "языковое сознание" может быть выработано только в результате обучения, потому что спонтанное развитие не всегда приводит к осознанию. В процессе онтогенетического развития человека у него складывается индивидуальная классифицирующая система (система эталонов), которая предполагает разное представление языкового значения: наглядно-образное, предметное, операциональное, понятийное. Отмечая жесткую зависимость развития языковой способности от успешности познавательной деятельности, А.М. Шахнарович указывает, что на первом этапе развития языковой способности у ребенка преобладает предметно-практическая деятельность.

На втором этапе наряду с предметной деятельностью на развитие речи оказывает влияние когнитивная деятельность. Мыслительное творчество, развитие памяти и воображения позволяют речи быть уже не столько инструментом практической деятельности, сколько средством или даже мотивом для нее.

На третьем этапе решающая роль принадлежит коммуникативной деятельности, поставляющей материал для обобщений, анализа и усвоения норм социально-вербального поведения. Коммуникативная деятельность в большей мере ориентирована на социальные потребности (для общения с окружающими).
Выбор той или другой деятельности, включение квазиобъекта (в нашем случае слова) в ту или иную структуру (коммуникативную или когнитивную) зависит от той задачи, которая стоит перед субъектом. При актуализации коммуникативной задачи когнитивный аспект выступает фоном, на котором происходит поиск адекватной коммуникативной структуры и наоборот Ю.Н. Караулов отмечает, что к 17-25 годам становление языковой личности в основном завершается, и мы имеем дело с практически сформированной языковой способностью. Немаловажно и то, что относительная стабильность ЯС (словарный запас, ценностные и прагматические установки, формально-комбинаторные возможности) может служить основой для массового сознания в российском обществе на ближайшие 20-30 лет, то есть на период, когда нынешние студенты будут составлять активное ядро общества.

С целью выявления особенностей освоения и функционирования иноязычной лексики в ЯС на этапе завершения становления языковой личности в 2001 году на первом курсе общеюридического факультета Барнаульского юридического института был проведен лингвистический эксперимент, в котором участвовали 118 человек [Лукашевич Е.В., 2002].

Студентам предлагалось определить значение иноязычных слов: антагонизм, девальвация, депортация, импичмент, инаугурация, инкриминировать, интеллигенция, инфляция, криминальный, криминогенный, нувориш, референдум, юриспруденция и др. Результаты показали, что только 43% студентов-первокурсников объяснили значение каждого из 10 предложенных слов и проиллюстрировали примерами; 38% информантов выполнили задание частично; 19% не справились с заданием. Основные наблюдения сводятся к следующему:

1) почти 100% справившихся с заданием студентов стремятся практически дословно воспроизвести словарную дефиницию;

2) в иных случаях значение слова объясняется через синоним или родовой признак, часто весьма приблизительный: демократия - одно из направлений политики; референдум - всенародное голосование; инфляция - обесценивание; юриспруденция - наука, которую изучают юристы; антагонизм - непримиримое противоречие; депортация - высылка из страны; вето - запрет; конфискация - изъятие имущества; инсинуация - сплетни или клевета и т.д.

Анализируя проблемную ситуацию, студенты отмечали, что для них задание было трудным, так как подобные слова в своей речи они не употребляют и необходимости в них не испытывают, хотя многие из этих слов они слышали неоднократно.
Объясняя значение слова, студенты должны были представить сформированную у них в процессе познавательной деятельности соответствующую когнитивную структуру слова. По мнению психологов, чем шире набор факторов в когнитивной структуре слова, тем более многомерным, дифференцированным является образ мира, тем выше его когнитивная сложность. В эксперименте проявился синдром семантического опустошения, когда в слове отсутствует личностный смысл, и лишь их "оболочка" как бы отсылает к смыслу первоначальному. Используя признаки, выделенные В.В. Морковкиным и А.В. Морковкиной [Морковкин, Морковкина, 1997] для установления агнонимов (слова родного языка, значение которых частично либо полностью неизвестно конкретному индивиду либо большому кругу носителей языка), было установлено, что, определяя значение иноязычного слова на основе приема интроспекции (от лат. introspecto – смотрю внутрь — метод психологического анализа. Заключается в наблюдении собственных психических процессов, без использования каких либо инструментов или эталонов. В качестве особого метода интроспекция была обоснована в работах Р. Декарта, который указывал о непосредственном характере познания собственной душевной жизни, и Дж. Локка, разделившего человеческий опыт на внутренний, касающихся деятельности нашего разума, и внешний, ориентированный на внешний мир.), студенты могут:

а) совершенно не знать, что значит слово;

б) иметь представление о принадлежности данного слова к определенной весьма широкой сфере/определенному классу предметов;

в) зная, что слово обозначает определенный предмет, не знать существенных признаков этого предмета, способов его функционирования. Как показывает практика, чаще всего реализуется вторая степень.

Так, этика - это "наука", президент - "глава государства", консилиум - "собрание" и т.д. Причем это касается не только малознакомых иноязычных слов.
В последнее время в антропоцентрической лингвистике все чаще звучит мнение о том, что язык есть деятельность по извлечению, сохранению и переработке информации с целью адаптации к окружающей среде, в связи с этим значение рассматривается как когнитивная структура некоторого знания, познавательная структура, оформленная словом, которая возникает из взаимодействия с миром и имеет опытную природу.

Следовательно, чтобы когнитивная структура слова была не дефектной, стереотипной, а формировалась полноценно, необходимо ее включить в существующие в языковой способности студента ассоциативно-вербальные/ невербальные связи. Как показывает опыт, языковая функция становится все менее мыслительной и все более мнестической, современные дети обладают хорошей памятью, но репродуктивным интеллектом, затрудняются в выполнении логических и творческих операций; очень часто когнитивное развитие отстает от коммуникативно-речевого, ребенок пользуется дефектными синтаксическими конструкциями, употребляет слова, значение которых объяснить не может и т.п. [ Лукашевич Е.В., 2002].

Свобода слова, усиление интегративных процессов многое поменяли в общественно-политической жизни страны, что не могло не привести к качественным изменениям языка, стиля сообщений и подачи материала. Современный русский язык сегодня можно характеризовать тем, что происходит усиление агрессивности между участниками общения. Иногда складывается впечатление, что адресант, выбирая языковые средства для передачи информации, совершенно не задумывается, как эти средства будут восприняты адресатом. Наиболее распространенным способом реализации языковой агрессии стало немотивированное использование новых иноязычных слов. Здесь речь идет не в абсолютном отказе от использования заимствованных слов, а от выбора цели и сферы их применения.

Существует особая группа иноязычных лексических единиц, которые используются не для уточнения уже существующих понятий или служат целям номинации, а употребляются в рекламных пропагандистских целях, используются в качестве маркеров элитарности, избранности, принадлежности к определенному социальному кругу. Так, в рекламных текстах можно встретить транслитерацию терминологических и нетерминологических заимствованных слов: компьютеры, принтеры, тонеры, стримеры, ксероксы. В первом случае мы можем говорить о целесообразном использовании слов (например, «ксерокс»), так как они представляют собой семантически самостоятельные слова, не имеют синонимов в русском языке и являются номинациями новых реалий. Во втором случае рекламного текста происходит использование транслитерированных иноязычных элементов, которое трудно считать оправданным. Восприятие подобных рекламных текстов может вызывать у читателя непонимание, недоумение, чувство собственной неполноценности, приводящее к агрессивному отношению к предоставляемой информации.

Чаще всего немотивированное использование заимствований сознательно культивируется и воспроизводится значимыми журналистами, идеологами, политическими деятелями и другими. Несомненный интерес представляет выпуск словаря-справочника под названием "Давайте говорить правильно!", куда также вошли новые слова, заимствованные в последние десятилетия из других языков [Шахнарович А.М., 1995]. Использование в своих политических выступлениях подобных слов может усилить агрессивность между участниками общения, помешать достигнуть адекватного восприятия сказанного.

На радио и телевидении почти ежедневно слышим такие слова, как: вместо отличный - экселентный, вместо образ - имидж. Немотивированное использование заимствованных элементов приводит к тому, что постепенно иноязычное слово вытесняет из повседневного обихода родное, не давая ему равной замены. Восприятие услышанного или прочитанного незнакомого слова у адресата может вызвать затруднения агрессивную неприязнь и привести к непониманию. Использование иноязычных слов затрудняет достижение взаимопонимания и может спровоцировать ответную языковую агрессию.

Тяга к иностранным буквам в названиях сформировалась у россиян еще в советское время. Еще в середине 1990-х большинство производителей стремились мимикрировать названия своей продукции под импорт. Сегодня, выбирая иноязычные имена для новинок, производители четко знают, ради чего отказываются от перевода. Они либо рассчитывают на обеспеченных покупателей, либо избегают сложившегося недоверия к отечественным товарам в своей отрасли. Еще одна причина - стремление привлечь молодежную аудиторию. Сегодня мода на тот или иной язык названия уступает место прагматичным расчетам маркетологов и рекламистов. Значительную роль в восприятии иностранных названий играет и возрастной ценз целевой аудитории: новые брэнды на английском языке хорошо воспринимает молодежная аудитория, пожилые люди более консервативны. Люди все чаще ищут в брэндах концептуальную составляющую и при наличии выраженной идеи охотно принимают как русские, так и иноязычные названия. Иностранное название и написание латиницей уже стало традиционным для продуктов, имеющих международное происхождение. Оно целесообразно и при обращении к целевой аудитории, для которой важна принадлежность к космополитичной среде, прежде всего для молодежи.

Рассмотрение проблем, связанных с освоением иноязычных слов сознанием индивида, особенно значимо в современных условиях, поскольку сегодня высказываются серьезные опасения по поводу мощного наплыва заимствований, угрожающего этноисторическому видению мира, приводящего к обесцениванию русского слова. Носители русского языка все чаще отдают предпочтение словам английского происхождения в силу их большей семантической точности и экономичности. Это обстоятельство способствует их дальнейшему освоению языком-реципиентом.

Во многих психолингвистических исследованиях подчеркивается сложность и многоплановость процессов восприятия и понимания, их тесная взаимосвязь. Поэтому восприятие и понимание принято рассматривать как две стороны одного явления - сторону процессуальную и сторону результативную.

При первом знакомстве с иноязычным словом индивид использует собственный речевой опыт и ментальный лексикон; особую роль играют структурные опоры, которые помогают выделить значимые части слова и сформировать его проекцию в сознании индивида. В дальнейшем при восприятии или порождении уже знакомого иноязычного слова активизируются те связи, которыми слово-стимул связано с другими единицами в ментальном лексиконе. Процесс категоризации при восприятии нового для индивида слова характеризуется выходом за пределы непосредственно данной информации; в результате индивиды идентифицируют не только актуальные, но и потенциальные значения слов. Это выражается как в многовариантности значений слов, так и в метафорическом переосмыслении нового слова, а также появлении многочисленных вариантов, ошибок, окказиональных образований. Фактически подобная ситуация может трактоваться как стимулирующая продуцирование новых смыслов и слов. Идентификация новых слов происходит одновременно с их усвоением и с формированием соответствующих «чувственных групп» (термин И.М.Сеченова), члены которых являются продуктами переработки новой поступающей информации и предшествующего многогранного опыта взаимодействия человека с окружающим миром. В свою очередь возникающие новые образы могут стимулировать продуцирование окказиональных образований.

Включение познаваемого объекта в новую систему отношений и в результате этого проявление его в новом качестве открывают как бы новую перспективу\направленность мышления в процессе поиска и выявления до сих пор неизвестных, но существенных для познающего индивида свойств объекта. Идентификация значения нового слова совмещается с отнесением воспринимаемого объекта к определенной категории, классу слов\объектов, обладающих теми же признаками (или группой признаков), что и стимул. Однако при идентификации нового значения иноязычного слова процесс опознания осложняется добавочными факторами, прежде всего усилением роли того набора морфем и сочетательных схем, которые в форме словообразовательных моделей хранятся в памяти реципиента и выполняют функцию «шаблона»; кроме того, вступает в действие соотнесенность характеристик воспринимаемого иноязычного слова с теми эталонами родного языка, признаки которого сходны с признаками воспринимаемого стимула. В сознании индивида имеются определенные универсальные концептуальные схемы семантического моделирования слов, основанные на различного рода ассоциативных связях родного языка. Эти схемы выступают в качестве эталонов идентификации. Легче всего поддаются идентификации те иноязычные единицы, ассоциативная природа которых не нарушает нормы родного языка [Тогоева C.И., 2003].

 

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Проблема освоения иноязычных слов русскоязычными индивидами всегда привлекала внимание лингвистов. Особенно интересен для исследования процесс заимствования в ХХ веке. Это связано с обилием иноязычных элементов в текстах современного русского языка. В этот период в языке возникают названия новых явлений, предметов, понятий в политике, экономике, науке, быту, торговле, искусстве. Развитие науки и техники, расширение экономических, политических, профессиональных и личных контактов между жителями России и Западного мира способствуют активизации взаимодействия между русским языком и западноевропейскими. В России резко возрастает число людей, знающих несколько языков. Для 80–90-х годов характерен интенсивный процесс заимствования иностранных слов, прежде всего английских (дефолт (default) – "невыполнение обязательств", "неплатежи"; таймшер (time-share)- “особый вид аренды помещений для отдыха”). В языке появляется немалое количество заимствований, непосредственно связанных с компьютерными технологиями и Интернетом: принтер, картридж, файл, сайт, провайдер, сервер, монитор, модем.

В новых исторических условиях возникает вопрос о том, в каких пределах допустимо использование иноязычной лексики. Так, А.А.Брагина, О.С.Мжельская и Е.И.Степанова, И.Фомин, Г.Н.Скляревская и др. полагают, что заимствование иноязычной лексики является одним из способов обозначения новых реалий и понятий, возникающих в условиях политических, экономических и культурных связей между народами [Скляревская, 2002].

В то же время многие филологи (О.Н.Трубачев, Н.А. Ревенская, А.А. Региня) отмечают, что газеты изобилуют излишними иностранными словами, упрекают СМИ в чрезмерном увлечении заимствованиями из других языков, решительно возражают против терминологической избыточности (рынок-маркетинг, оценка-рейтинг), протестуют против потока иностранных слов “от стагнации до презентации” и “от брифинга до консорциума”, заполонивших повседневную русскую речь” [Трубачев, 2003: 14].

Однако, как отмечает Ивлева, авторы, категоричные в своем неприятии иноязычных заимствований, оказываются в конкретных предложениях не более оригинальными, чем Шишков, пытавшийся заменить такие иностранные слова, как “парк” и “калоши” на “русские” синонимы “гульбище” и “мокроступы” [Ивлева, 2003].

Примечательно, что еще в 1841 г. В.Г.Белинский писал: “Кроме духа, постоянных правил, у языка есть еще и прихоти, которым смешно противиться... употребление иноязычных слов имеет права, совершенно равные с грамматикою, и нередко побеждает ее вопреки всякой разумной очевидности” [Аюпова, 1991: 61]. Сказанное В.Г.Белинским актуально звучит и в XXI веке. Многие неологизмы английского происхождения, имеющие аналоги в современном русском языке, тем не менее прочно укоренились в языковой структуре (офис, шоп и др.). Однако, говоря об адаптации иноязычных слов в современном русском литературном языке, не следует отводить главенствующую роль языковым “прихотям”. Обозначая явления социума, большое количество слов английского происхождения обладает семантической точностью и экономичностью. Так, семантическая точность свойственна словам “спичмейкер” (составитель текстов речей, выступлений для высокопоставленных лиц государства), “саммит” (встреча, переговоры глав государств, правительств), “имиджмейкер” (букв. “создатель образа”) и др.

Для многих неологизмов английского происхождения характерна экономичность. Ср.: “дилер” (физическое лицо или компания, осуществляющие от своего имени посреднические операции); “брокер” (торговый или финансовый агент, действующий от имени биржи или самостоятельно за счет средств клиента в качестве посредника при совершении сделок купли-продажи), “пейджер” (портативное беспроводное устройство для приема и записи информации) и др.

Кроме этого, многие слова английского происхождения включаются в синонимические ряды с уже употребляющимися активно в современном русском литературном языке словами, ср.: менеджер - управляющий - директор; прессинг - давление - нажим; спонсор - меценат - благотворитель - филантроп; брокер - посредник - маклер; грант - ссуда - дар и др. При этом носители русского языка все чаще отдают предпочтение словам английского происхождения в силу их большей семантической точности и экономичности. Это обстоятельство способствует их дальнейшему освоению языком-реципиентом.
Именно в переломную историческую эпоху неизбежны и закономерны массовые заимствования, обозначающие новые понятия. Любые попытки искусственно воспрепятствовать этому процессу с помощью административных мер, без учета способности русского языка к самоочищению могут принести вред. Те же неологизмы, которые отражают новые явления и понятия, процессы, происходящие в социуме, помогают уловить “дух времени”, имеют серьезные шансы на прочное укоренение в языковой структуре.

Проведенное в данной работе исследование позволило сделать следующие выводы:

1) Не оставляет сомнений факт оперирования индивида знаниями разных степеней осознаваемости, не всегда выводимыми в “окно сознания”, но способствующими дальнейшему включению опознаваемого иноязычного слова во все более широкие и разнообразные системы связей с параллельной опорой на многогранный предшествующий опыт при одновременном переживании знания и отношения к этому знанию.

2) Наиболее большой группой новообразований современного русскою языка являются неологизмы-заимствования, которые связаны с изменениями в нашей социально-экономической, политической, культурной и духовной жизни. В основном это американизмы и англицизмы (мультиплекс, тюнинг, имиджмейкер).

3) В русском языке также появились иноязычные словообразовательные элементы (приставки де-, контр-; суффиксы -изм, -ист, -мейкер: деградация, контригра, хвостизм, гармонист, плеймейкер).

4) В результате немотивированного употребления иноязычных слов многие исконные русские слова вышли из употребления или изменили свое значение (вира, тиун, диакон).

Несомненно, процесс освоения иноязычных слов русским языком обогащает наш родной язык, делает его еще более ёмким, выразительным и развитым. Это не только восприятие слов из других языков, а их творческое освоение на всех уровнях языковой сис­темы, формальное и семантическое преобразование в соответствии с самобытными, исконными особенностя­ми русского языка и высокой степенью его развития.

С одной стороны, многочисленные англицизмы и американизмы, проникающие в русский язык — явление закономерное, отражающее активизировавшиеся в последнее десятилетие экономические, политические, культурные, общественные связи и взаимоотношения России с другими странами, в частности с Америкой. С другой стороны, с грустью приходится констатировать, что (в который уже раз) в погоне за всем иностранным, в стремлении копировать западные образцы мы всё больше теряем свою самобытность, в том числе и в языке, ибо язык отражает образ жизни и образ мыслей. Как следствие этого — потеря интереса к родному (русскому) языку, русской литературе и культуре, косноязычие, снижение грамотности и языковой и общей культуры.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

 

1.   Аюпова Л.Л. Заимствования русского языка в историко-функциональном аспекте. – М.: Учпедгиз, 1991.- 61с.

2.   Белянин B.Г. Психолингвистика как наука о речевой деятельности // http://www. Textology.ru

3.   Боброва Т.А. Об изучении заимствований из языков народов СССР в русский язык. – СПб.: Русская речь, 1984. – 134, 135с.

4.   Виноградов В.В. Великий русский язык. – М.: Мысль, 1945.- 117с.

5.   Виноградов В.В. Язык Пушкина: Пушкин и история русского литературного языка. – М.: Гослитиздат, 1935.- 49с.

6.   Винокур Г.О. О славянизмах в современном русском литературном языке. – М.: Наука, 1959.- 43с.

7.   Гамкрелидзе Т.В., Иванов В.В. Новая теория прародины индоевропейцев. – М.: МГУ им. М.В. Ломоносова, 1984.- 14с.

8.   Гимеревский Р.С., Старостин Б.А. Иностранные имена и названия в русском тексте. – СПб.: Вопросы языкознания, 1985.- 53-57с.

9.   Дридзе Т.М. Текст как иерархия коммуникативных программ (информативно-целевой подход) // Смысловое восприятие речевого сообщения. - М.: Рос. гос. гуманит. ун-т, 1976, 98-99с.

10.      Залевская А.А. Языковое сознание и описательная модель языка // Методология современной психолингвистики.- М.: Рос. гос. гуманит. ун-т , 2003.- 184-190с..

11.      Зачевский Е.А., Ковалевская Е.Г. Общее и национальное в лексике языков народов СССР. – М.: Учпедгиз, 1983. - 39-41с.

12.      Зимняя И. А. К вопросу о восприятии речи. – М: Наука, 1961.-54с.

13.      Ивлева А.Р. Роль заимствований в лексике современного русского языка. – Ростов-на-Дону: Культура, 2003. – 115-120с.

14.      Ижакевич Г.П. Русский язык в его связях с украинским и другими славянскими языками. – СПб.: Русская речь, 1973. – 50с.

15.      Коломиец В.Т. Происхождение общеславянских названий рыб. – М.: Гослитиздат, 1983.- 125с.

16.      Леонтьев А.А. Психология общения.- М.:Смысл,1999.-214с.

17.      Лукашевич Е.В. Языковая способность студента в аспекте когнитивной и коммуникативной деятельности.- Барнаул, Алтайский гос. ун-т, 2002.-12-18с.

18.      Маркова Е. О неологизмах англоязычного происхождения в современном русском языке // http://www.ruscenter.ru

19.      Михайловская Н.Г. Системные связи в лексике древнерусского письменного языка XI-XIV вв. – СПб.: Вопросы языкознания, 1980.- 78-90с.

20.      Морковкин В.В., Морковкина А.В. Русские агнонимы (слова, которые мы не знаем). М., 1997.

21.      Ожегов С. И. Лексикология. Лексикография. Культура речи. – М.: Книга, 1974. – 20, 21с.

22.      Орфографический словарь: Слитно или раздельно?/Сост. Б.З. Букчина, Л.П. Калакуцкая – 1-е изд.- М.: Книга, 1982.- 117-120с.

23.      Проблемы современной терминологии: Сб.статей / Под ред. А.П.Трубачева; М.: МГУ им. М.В. Ломоносова, 2003.- C.14-19.

24.      Русский орфографический словарь./Cост. В.В.Лопатин – 1-е изд. - М.: Азбуковник, 1999.- 173-179с.

25.      Сахарный Л. В. Введение в психолингвистику. – СПб.: Лань, 1989.- 16с.

26.      Словарь иностранных слов./ Cост. Н.Г. Комлев- 2-е изд.- М.: Наука, 2000. – 81-84с.

27.      Современное русское слово: Сб.статей / Под ред. И.И.Скляревской; М.: МГУ им. М.В. Ломоносова, 2002.- C.18-22.

28.      Сорокопятов Ф.П. История военной лексики в русском языке XI-XVII вв. – М.: Гослитиздат, 1970. – 55с.

29.      Тогоева С.И. Некоторые аспекты восприятия нового слова//Материалы международной конференции, посвященной 60-летию факультета иностранных языков. – Тверь, 2003. – С. 185-187.

30.      Толковый словарь иноязычных слов./ Cост. Л.П.Крысин – 1-е изд.-СПб.: Русская речь, 1998. - 278-282с.

31.      Толковый словарь словообразовательных единиц русского языка./Сост. Т.Ф. Ефремова  – 2-е изд.- М.: Книга, 2000.– 356, 357с.

32.      Толковый словарь словообразовательных единиц русского языка./Сост. Л.П. Голубева – 1-е изд.- М.: Учпедгиз, 2001. - 342с.

33.      Шанский Н.М. Лексикология современного русского языка. – М.: Культура речи, 1972.- 86,87, 121,122с.

34.      Шахнарович А.М. Языковая личность и языковая способность // Язык - система. Язык - текст. Язык - способность.- М.: Гослитиздат, 1995.- 64-69c.

35.      Шведова Н.Ю. Современный русский язык. Фонетика. Лексикон. Словообразование. Морфология. Синтаксис. – Ростов-на-Дону: Культура, 2003.- 114-119с.

36.      Шумова Н.С. Новые англоязычные заимствования в сознании носителей русского языка//Слово и текст: актуальные проблемы психолингвистики.- Тверь: ТГУ, 1994.- С. 20-30.

37.      Этимологический словарь русского языка./Сост. Т.Э. Розенталь, Т.М. Теленкова – 1-е изд.- СПб.: Вопросы языкознания, 1999. – 405-409с.

38.      Юшманов Н.В. Актуальные проблемы русского словообразования. – М.: МГУ им. М.В. Ломоносова, 1972. – 45-51с.