Круг исканий 1903-1906г

4. Круг исканий 1903-1906г.

 

Следующий этап становления Блока и новый этап его отношения к символизму 1903-1906г. В это время становится заметной парадоксальность и самобытность Блоковского пути. С одной стороны, именно теперь, в годы написания стихотворений, позднее образовавших цикл «Распутья», формирования текстов второго сборника Блока -«Нечаянная» радость(1907), создания трилогии лирических драм (1906), начинается действительный отход поэта от мистического утопизма соловьевства – первый шаг к будущий попытке разрыва с символизмом. С другой стороны, для Блока заканчивается время «одиноких восторгов». Его вводят в свой круг «метры» символизма: весной 1902г. он знакомится с Мережсковским, Блок является посетителем Религиозно – философских собраний; он ходит на знаменитые среды Вяч. Иванова и в годы первой русской революции испытывает чувство близости к нему и увлечение идеями «мистического анархизма». В 1904г. после поездки в Москву, Блок сближается с Московскими символистами: с Брюсовым и особенно с кружком молодых московских поэтов – аргонавтов (А.Белый, С.Соловьев и др.); на 1903-1906г. падают так же переписка, знакомство, начало, апогей и спад дружбы с А.Белым.

Таким образом, Блок был восторженным последователем «нового искусства» в годы, когда имя его оставалось почти неизвестным в символистических кругах и среди читателей, а время затухания мистических зорь совпало с тем, что все большое число людей стало воспринимать Блока как яркого и подающего надежды поэта - символиста.

Просыпающийся интерес Блока к революционной современности, к людям и социальным проблемам настоятельно ставил вопрос о соотношении действительности и поэтического идеала Блока. Ведь революция совсем не была похожа на «лучезарный взор» Девы, Зари, Купины.

И эта предреволюционная действительность настойчиво и с разных сторон врывалась в жизнь и в творчество Блока. Его современник С. Бобров пишет:

«Блок гораздо глубже своих собратьев по символизму пережил 1905г.» Отрывок из дневника М.А. Бекетовой позволяет уточнить вопрос о изменении блоковского мировоззрения: « Сашура говорит о величии социализма и о падении декадентства в смысле ненужности. За общественность, за любовь к ближним..»»

Университетские волнения , впечатления от одиноких прогулок по дьявольскому», но одновременно манящему Петербургу, особенно – от его охраи, события 9 января – все это определило кардинальные сдвиги в мировоззрении Блока. Определенную роль сыграли и новые литературные впечатления – прежде всего от сборника Бросова «Urbi et orbi» Брюсов указал Блоку совершенно новый поэтические пути к изображению реальности, современных городских будней, современного человека.

В это время Блок критикует «соловьевство» и «петербургскую мистику» Мережковских.

Летом 1903г. Блок пишет А.В. Гиппиусу: «Мы с вами… страшно нагромоздились тревожными теориями. Надо бы подраться с теориями» Мистические теории противопоставляются Блоком «жизни » и «счастью». Но вместе с тем отрицания этих «мистических теорий» сводится к отрицанию «теорий вообще, т.е. неизбежно ведет к «декадентству».

Однако Блок в те же годы резко критикует и «декадентство» - как в русском символизме и так и в себе самом.

«Начинаю совсем не выносить декадентство»; «Ненавижу свое декадентство и бичую его в окружающих» и т.д. – неустанно повторит он. Но в 1903-1906гг., в отличии от последующих этапах эволюции Блока, отрицание «декадентства» зачастую означают попытку вернуться к утопии о спасающей мир Красоте.

Такие же противоречия обнаруживаются и в творчестве Блока: Блок цикла «Распутья», сборника. «Нечаянная радость» неуклонно отходит от веры в «Прекрасную даму», которая «отошла без возврата. Но пути его пока -это демонические «распутья»», и «действительность», «повседневность»к которым приходит Блок «Пузырей земли» и

«Города» – это царство хаотического, злого («Город»):

Город в красные пределы

Мертвый лик свой обратил,

Серо-каменное тело

Кровью солнца окатил

Или этически нейтрального, вечного («Пузыри земли»)

Одинокая участь свята.

Это Вечность Сама снизошла

И навеки замкнула Уста

Блок по отношению к этому царству зла не становится, в отличии от других символистов, в позу романтического отвержения мира. Подобно «принимающим» мир «декадентам» Брюсову и Бальмонту и символизму соединявшему «соловьевство» и мистический анархизм, Вяч. Иванову, Блок упивается миром «земли». В земном Блок притягивает его страстность, - то солнечная;

Солнцу, дерзкому солнцу, пробившему путь,-

Наши гимны, и песни, и сны – без числа!

Золотая игла!

Исполинским лучам пораженная мгла!

Опаленным, сметенным, сожженным до тла -Хвала!

то восторги петербургских ночей:

Пускай невинность из угла

Протяжно молит о пощаде

……………………………..

Бегите все на зов! На лов!

На перекрестки улиц лунных!

Весь город полок голосов

Мужских – крикливых, женских – струнных!

Даже революция с таких позиций первоначально представала как веселый праздник разрушения и смерти:

Ведь никто не встретит старость-

Смерть летит из уст в уста…

Высоко пылает ярость,

Даль кровавая пуста…

Что же! Громче будет скрежет,

Слаще боль и ярче смерть!

Вместе с этими, можно сказать «декадентскими» настроениями, Блок все же хочет верить в грядущее повторение «мистических зорь» и пробуждение «спящей царевны». Он пытается соединять идеалы «Души Мира» и революции:

О, дева, иду за тобой-

И страшно ль идти за тобой

Влюбленному в душу свою,

Влюбленному в тело свое?

Или другое:

Казалось, вверху разметались одежды,

Гремящую даль осенила рука…

И мы пробуждались для новой надежды,

Мы знали: нежданная Радость близка!

Стихотворения, где нисхождение в мир Красоты отождествляется с сотворением царства всеобщего счастья:

Мы все, как дети, слепнем от света

И сердце встало в избытке счастья.

……………………………………….

И Дева-свобода в дали несказанной

Открылась всем – не одним пророкам!

Так все мы- равные дети вселенной,

Любовники Счастья…

-Особенно интересны. В них Блок стремился вернуться в «детский» непротиворечивый мир «соловьевской гармонии»- прославить будущее как мир не только Красоты, но и добра, справедливости, истины.

Но эти попытки оказались несостоятельными. Процессы, происходившие в блоковском творчестве, были необратимыми.

Создается впечатление замкнутого круга колебаний между «соловьевством» и его «теорией», декадентским отрицанием любых «теорий», апологией полной свободы человечества. Среди этих колебаний вырисовывается основная линия пути.

Эволюция Блока может быть представлена как смена целостных «картин мира», в каждой из которых лежит образ, характеризующий представление об основном начале мира. Для раннего Блока таким образом являлась «Вечная Женственность», для Блока периода первой русской революции – «символ стихии».

Пафос «стихии» - основного начала бытия – свойственен был, конечно, не одному Блоку; это – существенная черта символизма эпохи революции 1905. В типично блоковском воплощении «стихия» - это начало нерассудочное, постигаемое интуитивно, связанное с красотой и ее энергией. Энергия эта обычно проявляется в разрушении, но и силы разрушающие, и возникающий от их действия «стихийный » мир – прекрасны. Впрочем «стихия» живет и в городе, составляя его глубинную сущность, прорывающуюся сквозь внешнюю мертвую кору:

Он спит, пока закат румян,

И сонно розовеют латы.

И с тихим свистом сквозь туман

Глядится змей, копытом сжатый.

Среди стихотворений о «стихии» выделяются произведения революционной темы. «Стихия» здесь – это народные массы, вышедшие на улицы «из тьмы погребов», загадочные и непонятные («их речи – словеса незнакомых поречий») .

С ними у Блока сразу же связываются поэтическое представление о будущем: мир стихии – грядущее, быть может уже стучащееся в дверь:

Пусть заменят нас новые люди!

В стихотворении «Подымались из тьмы погребов», написанном 10 сентября 1904г., смена настоящего мира будущим, стихийным представлена как мирная, без борьбы:

Не стерег исступленный дракон,

Не пылала под нами геенна

Такой подход характерен для Блока кануна революции. Он виден в «Барке жизни» (1904 декабрь) и в поэме «Ее прибытие» (1904 декабрь).

Однако с 1905г. образ «стихии» как народа существенно меняется. Теперь со «стихией» связываются образы социальных катаклизмов, радостного разрушения, борьбы и гибели:

Шли на приступ. Прямо в грудь

Штык наточенный направлен.

…………………………..

Рядом пал, всплеснув руками,

И над ним сомкнулась рать.

Кто-то бьется под ногами,

Кто- не время вспоминать.

Соотношение современного «интеллигентского » и народного мира мыслится теперь как непримиримая борьба:

Толпа проснулась. Дико взвизгнул

Пронзительный свисток.

И в звоны стекол перебитых

Ворвался стон глухой,

И человек упал на плиты

С разбитой головой.

Одновременно с исчезновением иллюзий мирного прихода нового образ «стихии» получает свой законченный поэтический облик: стихийные катаклизмы природы (бури, вьюги, грози) и катаклизмы социальные объединяются единой символикой (ср. «ропот темы» и «ропот волн»).

В стихотворениях 1904-1905г. особенно заметно и то, что Блок в годы первой русской революции все чаще обращается к традициям русской литературы XIX в. Под влияниями этих «традиций» образы «стихий» претерпевают еще одно существенное изменение: первоначально «стихия» наделялась по преимуществу такими характеристиками, как красота, динамизм, сила – теперь «стихийных мир» и его герои выступают и как объект сострадания, и как носители чувств человечности.

Серые прохожие усердно проносили

Груз вечерних сплетен, усталых стертых лиц.

……………………………………………

Умерла и вновь в дождливой сети тонкой

Зычные, нестройные звучали голоса.

Кто-то поднял на руки кричащего ребенка

И, крестясь, украдкой утирал глаза…

Меняется и отношение к реализму. Новый подход искусству, формирующийся в эпоху «Нечаянной радосты», Блок уже в 1912г. склонен называть: «фантастическим (или мистическим)» реализмом.

Блок стремится к синтезу« разнообразных культурных традиций – черте, присущий значительно более широкому кругу явлений, чем поэтика символизма.

1903-1906гг. – один из самых динамических периодов блоковском эволюции.

Блок начинает путь пламенным приверженцем символизма испытывает и преодолевает воздействия «петербургских мистиков», затем обращается к тем символистским произведениям, которые наиболее отчетливо связаны с настроениями предреволюционных лет. К концу периода Блок как бы завершает круг исканий внутри символизма. Его искания теперь связываются с устремлением от символизма – к Достоевскому, Л.Толстому и – в конце концов – к Пушкину. На этом пути и формируется Блок «третьею тома» художник, выявивший все лучшие творческие задатки символизма, выведший его на новые дороги русской культуры и в то же время отказавшийся от всего, что мешало другим символистам выйти на эти дороги.