Томсинов В. А. Временщик (А. А. Аракчеев). М: ТЕИС 1996, с. 27

1 Томсинов В. А. Временщик (А. А. Аракчеев). М: ТЕИС 1996, с. 27

2 Федоров В. А. М. М. Сперанский и А. А. Аракчеев. М: 1997, с. 49

Прилипшая к Аракчееву репутация деспотического, жестокого человека, которая не позволяла императору Александру приблизить его к себе в начале своего царствования, во время господства в обществе либерализма – эта репутация теперь, когда либеральные настроения поутихли, и Аракчеев возвратился на службу, становилась Александру очень полезной.

По утверждению В. А. Федорова: «Его величество мог смело проводить самые непопулярные меры, не опасаясь навлечь на себя всеобщего недовольства, достаточно было привлечь к делу Аракчеева, и гнев общества или сановников в целом обращался на ту «мрачную» персону, а не на «светлый» лик императора».

Аракчеев, пожалуй, более всех подходил на роль преданного слуги Александру I. Он являлся сильным и решительным человеком, безапелляционного проводившим в жизнь планы императора, некоторые из которых были крайне не популярны, хотя, безусловно, полезны для России, и чем выше он поднимался, тем активнее, упорнее, беспощаднее проводил линию своего сюзерена.

Исследователь В. А. Федоров разделял мнение с большинством современников графа Аракчеева о том, что и Аракчеев, и Александр нуждались друг в друге. Аракчеев – ради укрепления своего положения, в перспективе – в надежде занять при дворе важное место.

«Ключ к карьере Аракчеева лежит в его отношениях с Александром I», - отмечает М. Дженкинс.

Репутация Аракчеева среди петербургских аристократов была такой, по мнению В. А. Федорова, «что Александр считал для себя благоразумным скрывать истинный характер своих с ним взаимоотношений», чтобы не омрачить свою репутацию в глазах окружающих.

Аракчеев служил не так, как остальные сановники. И угождал стоявшим выше его не так, как другие. И с подчиненными своими обращался по-своему. «Он был умен – безусловно. Но мало кто из окружающих замечал в нем ум – говорили о нраве его, о сердце и о душе, как будто он весь состоял из одного туловища и не имел головы».³

Он был неплохо образован для своего времени,– во всяком случае, не хуже многих сановников, считавшихся образованными. Но вот парадокс: если последним «в образованности не отказывали, то ему отказывали напрочь. Напротив: всячески старался поддержать существование в обществе мнение о своей необразованности – гордо звал себя “истинно русским новгородским неученым дворянином”».

3 Томсинов В. А. Временщик (А. А. Аракчеев). М: ТЕИС 1996, с. 51

Как утверждал В. А. Томсинов: «Словами он мог избить человека не слабее, чем палкой. Две-три его фразы, а бывало всего два-три слова могли оставить в душе попавшего под его язык человека вмятину на всю оставшуюся жизнь. Он обладал редкостным чутьем на самые обидные выражения, которые в любой ситуации находил с легкостью необыкновенной».

Люди, знавшие Аракчеева более или менее коротко, неизменно отмечали в нем следующую черту, по выражению исследователя В. А. Томсинова: «Строгий и грозный начальник на службе, он дома был на удивление приветливым и радушным хозяином. Бывало днем, обучая свой полк, разбранит офицеров в пух и прах – мечется перед строем, нервный, желчный, в глазах ненависть – кажется, съесть готов со всеми потрохами и всех разом! Но к вечеру приглашает к себе домой, угощает, говорит ласково, глядит с любовью, а после угощения объяснит, как надлежит вести себя по уставу».

Повторимся, что Александр I очень умело лавировал между, на первый взгляд, столь непохожими личностями, как Сперанский и Аракчеев.

Как говорит В. А. Федоров: «Таким образом, в одно и тоже время были приближенны к императору и возвышенны две совершенно различные, но крайне необходимые в данный момент императору личности – Аракчеев и Сперанский. На первого было возложено военное дело, на второго – гражданское управление и проведение реформ».

«Аракчеев с клеймом «реакционера» был задвинут в ряды деятелей низкого сорта, а Сперанского в звании «реформатора» и «передового» водрузили на место светил. Между тем, будучи живыми людьми, они носили в себе и доброе и злое, и передовое и консервативное. В каждом из них было столько намешано самого разного, что, право, можно подивиться той легкости, с какой современники и историки судили о них», - высказался В. А. Томсинов.

Аракчеев привлекался императором именно в те области общественной жизни, которые утверждали абсолютистскую направленность натуры и деятельности Александра. Остальное доделывал характер, преданность царю, бульдожья хватка «железного графа», как его называли современники. В военной области Аракчеев проявил себя более ярко, истово, временами жестоко, честно и неподкупно исполняя порученное ему дело, внося в это исполнение организаторский ум, талант, фантазию, масштабы и одновременно суровую педантичность, умение любыми средствами добиться результата, что было крайне непопулярно в тогдашней ленивой, рутинной, расхлябанной России, отравленной ядом крепостного права и абсолютизма, разлагавшего и низшие, и высшие слои общества.

Возведение на новую должность – военного министра – было воспринято Аракчеевым так, будто он «занимал самую важную должность в государстве. Таков был по характеру Аракчеев – на какую бы должность не заступал, неизменно предавал ей небывалую прежде важность. И с самого незначительного места он способен был, если только на него ставился, сделать место высокое». ⁴

Верный сын своего времени, А. А. Аракчеев, полагал, что в интересах дела должен быть жестоким и был им. «Знаю, - откровенничал он однажды, - что меня многие не любят, потому что я крут – да что делать? Таким меня Бог создал! И мною круто поворачивали, а я за это благодарен. Мягкими французскими речами не выкуешь дело!». Неоднократно говаривал он своим подчиненным и другие слова, весьма знаменательные: «Мы все сделаем: от нас, русских, нужно требовать невозможного, чтобы достичь возможного».

Аракчееву казалось, что главное в службе - это строгая дисциплина и субординация, и он стремился поддержать их, не взирая ни на что.

Аракчеев прибегал к тем рычагам воздействия, которые одни давали результаты, вызывая ненависть тех, кого он затрагивал своим суровым руководством.

Нежелание и неумение идти на чисто человеческие компромиссы, прямолинейность, доходящая до грубости, создавали ему немало врагов в свете и при дворе. В. А. Федоров отмечает, что Аракчеев любит третировать и даже унижать придворных, особенно того, кого считал «праздными и ленивыми».