Деление процесса на две стадии и разделение судебных функций

3.1. Деление процесса на две стадии и разделение судебных функций

Указанная смена предмета судебного разбирательства отражает формализацию спора по общезначимому основанию, в данном случае – как противоправное вторжение в сферу личного интереса другого лица, поскольку, совершая виндикацию и соответствующую ритуальную пантомиму над чужой вещью, претендент совершает деликт.

Фазы процесса стали различаться и по посреднику в споре: если претензия формулировалась перед лицом магистрата – in iure (перед судебным магистратом), то рассмотрение формализованного спора и вынесение решения по делу (iudicatum) осуществлялось уже на другой стадии судьей (iudex) – apud iudicem (у судьи). Переход спора (lis) во вторую фазу отмечался его фиксацией – litis contestatio (засвидетельствование спора, определение предмета тяжбы). С этого момента стороны обладали – в отношении предмета спора – только процессуальными правами, тогда как материальные права утрачивались, переходя в другое качество.

Специфика процесса как особого формального выражения конфликта интересов состоит в том, что в этой процедуре достигается исключительная степень абстракции регулируемых отношений, которая и позволяет обеспечить формальное равенство участников. Какие бы мотивы ни двигали сторонами в их конфликте, передавая дело в суд, они прибегают к посредничеству общества в целом и должны быть поставлены в такое же положение, как и другие члены общества в сходной ситуации. Конкретному конфликту придается форма типичного спора по такому вопросу и выносится стандартное решение в соответствии с нормой, признанной в данном обществе. Таким способом устанавливается соответствие притязаний сторон той схеме отношений, которая считается обществом нормальной для такого случая. Требование отдельного лица получает признание на всеобщем уровне, и в этом – значение процесса как способа защиты права.

Разделение судебных функций известно уже во времена XII таблиц, которые предусматривали особый иск – legis actio per iudicis postulationem – «посредством истребования судьи» (Gai., 4,17a). В этом случае штрафная сумма в пользу казны не назначалась, и стороны, установив предмет спора (nominata causa), испрашивали у магистрата судью. Упрощение на первой стадии процесса обусловлено тем, что этот вид legis actio применялся только в случаях, предусмотренных законом: для защиты прав из вербальных обязательств (ex stipulatione) и для раздела общего наследства или общего имущества.

Сферу применения legis actio sacramento in personam составляли обязательства, основанные на fides, для которых существенно установление тесной личной связи между контрагентами.

Требуя исполнения долга из sponsio (древнейшая форма stipulatio), истец заявлял:

Я утверждаю, что ты должен дать мне 10 тысяч на основании клятвенного обещания: спрашиваю, подтверждаешь ли ты это или отрицаешь?

Если ответчик говорил «да», процесс заканчивался, поскольку признание долга в суде (aeris confessio) приравнивалось к осуждению (iudicatum). Если же отрицал, истец обращался к претору с просьбой дать судью:

Раз ты отрицаешь, прошу тебя, претор, чтобы ты дал судью или арбитра.

Процесс переходил на новую стадию, в результате которой судья или присуждал ответчика к исполнению, или оправдывал.

В этой форме важен акцент на causa претензии истца: предмет процесса задается (в соответствии с законом) изначально, и судья проверяет наличие именно этого правового основания.

Различение присяжного судьи (iudex) и третейского арбитра (arbiter), которое приводится в тексте Гая, восходит к древности. Широким признанием пользуется гипотеза, по которой функция арбитра, в отличие от судьи, сводилась к определению размера возмещения (имущественной оценке тяжбы – litis aestimatio), всегда важного при личных исках, хотя полностью принцип денежного присуждения утвердился только в преторском процессе по формуле[4].

3.2. Исполнительные законные иски.

К древнейшим исполнительным средствам относится legis actio per manus iniectionem (посредством наложения руки), которая применялась в предписанных законом XII таблиц случаях: при неисполнении судебного решения или неуплате признанного долга – aeris confessio (Gai., 4,21), а также при невыполнении наследником особого отказа по завещанию – legatum per damnationem.

Gai., 4,21:

Посредством наложения руки вчиняли иск о таких делах, о которых каким-либо законом было предписано, чтобы судились таким образом, например по закону XII таблиц об осужденном судебным решением. Этот иск был таков: истец говорил так: Раз ты присужден (или приговорен) уплатить мне 10 тысяч сестерциев ,поскольку ты не расплатился, по этому делу я на тебя, присужденного к уплате 10 тысяч сестерциев, налагаю руку, и сразу же хватал какую-либо часть его тела. Присужденному не дозволялось сбрасывать с себя руку и за себя судиться законным образом; но он давал заступника, который обычно брал на себя ведение дела в суде; того, кто не давал заступника, истец уводил домой и заковывал в цепи.

Судьба неоплатного должника, не нашедшего заступника (vindex), связана с утратой личного статуса – capitis deminutio maxima, наступавшей через следующие 60 дней после увода в дом кредитора (secum ductio). Потеря личной самостоятельности видна в том, что лицу, подвергнутому manus iniectio, не дозволялось защищаться от своего имени – с этим и связана необходимость в заступнике. Наложение руки следует по поводу неисполнения судебного решения (в результате процесса sacramento in personam или per iudicis postulationem), a также при других гипотезах, когда обязанность должника подтверждена в общезначимой форме как особое личное подчинение кредитору. Наложение руки лишь воплощает эту зависимость, от которой должник не освободился уплатой (solutio – развязывание). Если первое судебное разбирательство по делу устанавливает долг (и может быть эффективно заменено другими средствами: aeris confessio, damnatio), то явка в суд после manus iniectio лишь констатирует ситуацию эффективного подчинения осужденного победителю первого процесса. Заступничество носит характер выкупа, и ответчик оказывается в подчинении у пришедшего ему на помощь. Эффект первого процесса, таким образом, определяет утрату автономии личности, то есть устанавливает (в соответствующем архаическим представлениям виде) безусловную обязанность в объеме присуждения. Обращение взыскания на личность должника связано с особым характером обязательств, при которых допускалось наложение руки.

Круг ситуаций, при которых исполнение обязательства достигалось посредством manus iniectio, был расширен по аналогии с гипотезой присуждения – pro iudicato. Lex Publilia предусматривал manus iniectio pro iudicato со стороны личного гаранта обязательства (sponsor), ответившего своим имуществом (depensus), против должника, который в течение 6 месяцев не возместил спонсору расходы. Lex Furia de sponsu допускал такую же расправу со стороны спонсора против кредитора, взыскавшего с него больше положенного (Gai., 4,22).

Другие законы распространяли применение manus iniectio на новые гипотезы, не прибегая к аналогии с iudicatum, и тем самым модифицировали это исполнительное средство так, что ответчик мог защищаться самостоятельно без заступника (vindex). Этот вид иска называется manus iniectio pura (то есть чистая, простая). Он является продуктом интерпретаторской работы понтификов, которые нашли возможным изменить текст заявления при manus iniectio, изъяв слова «pro iudicato». Lex Furia testamentaria (II в. до н.э.), который также предусматривал наложение руки против того, кто получил отказ по завещанию на сумму больше 1000 ассов, не говорил об аналогии с iudicatum (Gai., 4,24). На этом формальном основании впоследствии был осуществлен пересмотр исполнительной процедуры, вводимой законом. Lex Marcia, который датируется 350 г. до н.э., уже предусматривал manus iniectio pura (против ростовщиков для возвращения взысканных процентов).

В дальнейшем lex Vallia (неизвестной даты) предписал, чтобы во всех случаях применения manus iniectio, кроме iudicatum и depensum, исполнительный процесс осуществлялся без участия vindex (Gai., 4,25). В названных исключительных случаях необходимость заступника для предотвращения secum ductio сохранилась до самой отмены процедуры per legis actiones в 17 г. до н.э[5].

Другая исполнительная форма – legis actio per pignoris capionem (посредством захвата залога) – предусматривалась законами XII таблиц для взыскания цены при покупке жертвенного животного, а также арендной платы за вьючное животное, если она была необходима собственнику для устройства жертвенного пира (Gai., 4,28). На захват залога был управомочен и откупщик ренты с общественной земли (ager vectigalis). Эта же форма предусматривалась военными обычаями для обеспечения выплаты жалования солдатам, а также денег всадникам на лошадей и фураж (Gai., 4,27).

Хотя захват залога сопровождался произнесением certa verba, он имел ряд особенностей, которые породили среди самих римлян сомнения в том, является ли эта форма legis actio: процедура разворачивалась без посредничества магистрата, не требовала присутствия противника и была дозволена в dies nefasti (Gai., 4,29). Эта специфика, возможно, связана с тем, что лицо, управомоченное на pignoris capio, действовало именем бога или Римского народа, что само по себе задавало публичный контекст ситуации.