Теория истины

Реферат

«Теория истины»

1.  Что есть истина?

В процессе познания человек не только формирует знание, но и оценивает его. Знание может оцениваться с позиции его применимости, полезности, важности, актуальности и т. д. Центральное место среди разнообразных видов оценки знания занимает оценка его с точки зрения истинности или ложности.

Слово «истина» иногда употребляется не только для оценки знания, но и для характеристики каких-то вещей и явлений действительности. Например, говорят: «истинная дружба», «истинная красота», «истинный гений» и т. п. Здесь «истинное» означает настоящее, подлинное, отвечающее нашим идеалам и критериям. Но в гносеологическом смысле истинными могут быть не вещи или явления, а только знание о них.

Истина как гносеологическое понятие характеризует отношение знания к реальности, точнее, к некоторому ее фрагменту, составляющему предмет познания. Знание истинно, если оно соответствует своему предмету.

Истина — это знание, соответствующее своему предмету.

Такое понимание истины восходит к Платону и Аристотелю (у Платона: «...тот, кто говорит о вещах в соответствии с тем, каковы они есть, говорит правду, тот же, кто говорит о них иначе, — лжет»). Это понимание называют классической концепцией истины.

Исходя из классической концепции, польский логик А. Тарский сформулировал так называемое семантической определение истины. Если обозначить через Р содержание высказывания (содержащуюся в нем информацию), а через «Р» само это высказывание, то определение истины по Тарскому выглядит так: «Р» истинно, если и только если Р. Например: Высказывание «снег бел» истинно, если и только если снег бел.

Семантическое определение истины в формально-логическом виде указывает условие, при котором высказывание может считаться истинным. Это условие состоит в том, что содержание данного высказывания должно соответствовать действительности. То есть чтобы утверждать истинность высказывания «снег бел», надо сначала установить, действительно ли снег бел. Но чтобы установить это, надо выйти за пределы формальной логики и обратиться к сопоставлению содержащегося в нашем высказывании знания с его предметом. Таким образом, семантическое определение истины есть правило, по которому свойство истинности переносится от содержания высказывания (т. е. знания) на само высказывание (т. е. форму выражения знания), причем под истинностью знания подразумевается его соответствие своему предмету, как того требует классическое определение истины.

Разумеется, не все наши знания истинны. Людям свойственно заблуждаться и ошибаться. В их знаниях всегда присутствует больший или меньший элемент субъективности, связанный с особенностями их восприятия действительности, свойственными им социальными стереотипами, индивидуальными интересами и симпатиями. Часто люди склонны принимать желаемое за действительное; эмоции, влечения, предубеждения нередко ослепляют человека настолько, что он утрачивает способность объективно судить о вещах. Однако если бы в человеческих знаниях не было истины, люди попросту не смогли ориентироваться в окружающей действительности. Жить, действовать и добиваться успехов в делах им удается именно потому, что их знания в общем и целом соответствуют действительности, дают правильное, истинное представление о ней.

Помимо классической концепции истины, в философии существуют и иные подходы к ее пониманию. В одних истинность знания связывается с его самосогласованностью, непротиворечивостью (когерентная теория истины), в других — с его практической полезностью (прагматическая теория). Указанные свойства знания, несомненно, очень важны, и классическая концепция истины не отрицает этого. Она не исключает когерентный и прагматический подходы и может быть соединена с ними. Действительно, в ходе познания нередко сначала констатируют некоторый факт (по Платону — в соответствии с тем, каков он есть) и суждение о нем стремятся согласовать с другими имеющимися данными, а затем встает вопрос, как с пользой применить полученное знание.

Следует, однако, учесть, что истина остается истиной независимо от того, согласуется ли она с другими или противоречит им, полезна она или вредна. Когерентная и прагматическая концепции выражает не столько сущность истины, сколько требования, которые к ней предъявляются. При этом, однако, требование непротиворечивости является хотя и необходимым, но недостаточным (мало придумать какую-то непротиворечивую систему утверждений — надо еще проверить, пригодна ли она для описания действительности), а требование прагматической полезности выполняется далеко не всегда.

2.  Основные свойства истины

Истина объективна. Ее содержание должно соответствовать действительности, а потому оно не может зависеть от субъекта, от его мнений или желаний. Истинное знание отражает то, что есть на самом деле. Истина может нам нравиться или не нравиться, мы можем признавать или отвергать ее. Бывает, что «тьмы низких истин нам дороже нас возвышающий обман»... Но истина остается истиной, как бы мы к ней ни относились.

Объективность истины не означает, что она вообще полностью независима от субъекта. Ведь истина существует не сама по себе и не витает где-то в потустороннем мире — она возникает в человеческом сознании как результат познавательной деятельности людей. Человек ведет поиск истины там, где это ему нужно, и от него зависит направление ее поиска. Он создает истинное знание, осмысливает и оценивает его. То, каких истин он достигнет и как он будет их понимать, зависит от его особенностей как биологического и социального существа, от его базиса познания, от его места во Вселенной. Мы не боги и не можем знать, каков мир в глазах всеведущего Бога. Объективные истины, которые мы постигаем, — это человеческие истины. Они соответствуют реальности в той мере, в какой реальность «видится» человеку из его базиса познания и в какой способы человеческого познания позволяют их постичь.

Владеть истиной — значит иметь не только объективное знание о свойствах предмета, но и субъективное понимание возможностей его использования. Поэтому объективная истина неотделима от субъективных особенностей ее осознания и истолкования людьми.

В русском языке есть понятие «правда», которое в «Толковом словаре» Даля определяется как «истина на деле, истина во благе, правосудие, справедливость». Правда в этом смысле характеризует ценность истины для субъекта.

Мы можем по-разному выражать содержание объективной истины, находить для нее различные формулировки.

Например, закон всемирного тяготения можно выразить как в словах, так и в математической символике, можно записать его в интегральной и дифференциальной форме.

Выбор форм выражения какой-либо истины — во власти субъекта. Однако содержание ее он не выбирает, изменить это содержание он не в силах. Как только субъект попытается это сделать, истина перестает быть истиной.

Истина всегда конкретна. Дело в том, что соотнесение знания с реальностью всегда осуществляется при определенных условиях. Поэтому невозможно говорить об истинности знания, взятого абстрактно, т. е. без учета этих условий.

В повести М. Твена «Том Сойер за границей» Гек Финн во время полета на воздушном шаре над Америкой обнаруживает, что карта ГИТА «врет», потому что на ней «все штаты разного цвета», тогда как на самом деле это не так. Вывод Гека свидетельствует лишь о том, что ему неизвестны условия, с которыми связано картографическое изображение государства. Точно так же он мог бы сказать, что карта «врет» потому, что на ней любой штат можно закрыть ладонью, тогда как в действительности его размеры измеряются десятками километров. Он не говорит об этом, так как знает условия масштабного построения карты. Очевидно, чтобы установить правильность карты, надо исходить из условий, на основе которых она сопоставляется с изображенной на ней местностью. Аналогичным образом и любое наше знание, подобно карте, может рассматриваться как соответствующее или не соответствующее реальности только тогда, когда заданы условия этого соответствия.

Конкретность истины означает, что истинность знания определяется не только соответствием реальности, но и конкретными условиями, при которых оно соотносится с этой реальностью. Обычно эти условия задаются ситуацией, в которой происходит познание, смысловым контекстом, в котором формулируются его результаты, задачами и вопросами, которые субъект в процессе познания решает. Вырвав какое-то истинное высказывание из его смысловых связей, мы можем упустить из виду эти условия. А тогда содержание высказывания становится неопределенным и может толковаться произвольным образом. Так, иногда цитате, выхваченной из текста, придают совсем не тот смысл, который вложил в свои слова автор.

В повседневной жизни люди часто даже не осознают все те условия, из которых они исходят, когда признают какие-то знания истинными или ложными. Но фактически такие условия всегда подразумеваются. А в науке их приходится выявлять и строго фиксировать, чтобы точно и однозначно определить истинность ее утверждений. Принцип конкретности истины как раз и требует того, чтобы судить об истинности наших знаний с учетом конкретных условий, при которых они сопоставляются с действительностью. Если это не делается, то отношение знания к действительности может оказаться настолько неясным, что вопрос о его истинности будет невозможно решить.

Например, утверждение «небо голубое» при одних условиях наблюдения истинно, а при других ложно. Не принимая во внимание условий наблюдения, невозможно определить, является ли оно истинным или ложным. Если условия получения экспериментальных знаний точно не зафиксированы, то об истинности этих данных нельзя сказать ничего определенного. Даже утверждение, что дважды два четыре, может считаться образцом истины только потому, что нет сомнений в условии, что используется обычно употребляемая десятичная система счисления (а, скажем, не двоичная или троичная).

Всякая истина и относительна и абсолютна. Необходимость различать понятия «относительная истина» и «абсолютная истина» связана с тем, что истинное знание может соответствовать своему предмету с разной степенью точности и полноты. Под относительной истиной понимается относительно точное, недостаточно полное знание о предмете, под абсолютной истиной — абсолютно точное и полное знание.

Из принципа конкретности истины следует, что не только установление самого факта истинности какого-либо знания, но и оценка степени его точности и полноты должны производиться с учетом контекста, в котором оно фигурирует. Одно и то же объективно истинное знание может в одном контексте выступать как относительная, а в другом — как абсолютная истина.

Возьмем для примера высказывание: «Наполеон умер 5 мая 1821 г.». Если ставится задача просто констатировать дату смерти императора в принятом в Европе летоисчислении, то оно точным и исчерпывающим образом решает эту задачу. Следовательно, в отношении этой задачи данное суждение является абсолютной истиной. Но если задача состоит в том, чтобы дать подробное описание обстоятельств смерти Наполеона, то приведенное высказывание является не вполне точным и недостаточно полным ответом на него (требуются уточнения и дополнения: в каком часу умер, отчего умер и т. д.). Значит, в контексте этой задачи данное высказывание выступает как относительная истина.

Другой пример: утверждение, что Земля шарообразна, является с точки зрения современной науки весьма приблизительным описанием формы нашей планеты, т. е. относительной истиной (говоря более точно, Земля представляет собою эллипсоид вращения, а еще точнее — геоид). Но если речь идет об изготовлении глобуса, то в его масштабах отличие Земли от шара не имеет абсолютно никакого значения. Более того, отклонение от шарообразности может вести только к тому, что глобус будет менее адекватно изображать Землю. Таким образом, утверждение о шарообразности Земли в отношении критериев, которым оно в этих масштабах должно удовлетворять, есть абсолютная истина.

Всякая истина относительна, ибо она ограничена конкретными условиями ее постижения и за их пределами остается в каких-то отношениях неточной и неполной. Но вместе с тем в каждой истине, несмотря на ее относительность, есть элемент абсолютной истины, поскольку ее достаточно для решения некоторого конкретного вопроса. Эта «крупица» абсолютной истины и есть то, что придает относительным истинам объективный характер. Если бы в человеческих знаниях не было ни крупицы абсолютной истины, они были бы сплошным заблуждением.

Чем больше растет объем относительно истинного научного знания, тем больше элементов абсолютной истины в нем накапливается, т. е. на все более широкий круг вопросов дается ответ, который точно и полно удовлетворяет требованиям, предъявляемым к нему (хотя в каких-то других аспектах, при других требованиях, он должен еще уточняться и дополняться).

С ростом человеческого познания из относительных истин складывается абсолютная истина в предельно широком смысле, т. е. абсолютно точный и полный ответ на все вопросы о мире, исчерпывающие знания обо всем, что существует в нем. Однако абсолютная истина в этом смысле есть лишь предел, к которому человеческое познание способно только бесконечно стремиться, никогда не достигая его.

Движение к абсолютной истине в указанном смысле нельзя представлять в виде простого суммирования бесконечного числа относительных истин. Человеческое знание — не склад, где истины хранятся на полочках рядом друг с другом. Развитие науки не сводится к простому прибавлению одних истин к другим. При разработке новых научных теорий происходит переоценка прежде существовавшего знания. Что-то из него отбрасывается, что-то приобретает новое истолкование. Некоторые относительные истины оказываются слишком грубыми и неточными, а потому непригодными для решения новых задач, которые встают перед наукой, а в какие-то положения, считавшиеся ранее абсолютными истинами, приходится вносить уточнения. Пересматриваются представления о границах области применимости старых теорий.

Так, классическая (ньютоновская) механика в свое время считалась пригодной для описания движения тел любого размера и с любой скоростью; однако создание квантовой механики и теории относительности привело к выяснению условий, ограничивающих ее применимость. Обнаружилось, что в мире элементарных частиц и больших скоростей, близких к скорости света, действуют иные законы, из которых при определенных условиях вытекают законы классической механики.

Для того, кто понимает единство абсолютного и относительного в человеческих знаниях, одинаково неприемлемы как догматизм, возводящий относительные истины в абсолют, превращающий их в незыблемые, не подлежащие никаким изменениям догмы, так и релятивизм, провозглашающий, что все наши знания только относительны и не содержат в себе ничего абсолютного (следовательно, и объективного).

Догматическая тенденция не замечать относительность знаний опасна тем, что ведет к застою познания, фанатическому фундаментализму и неспособности понять иные взгляды, в которых тоже может содержаться истина. Релятивистское же отрицание момента абсолютности в человеческих знаниях означает, что ни по какому вопросу мы не имеем и в принципе не можем иметь точного и однозначного ответа. Поэтому релятивизм — это путь и скептицизму (позиции всеобщего сомнения) и агностицизму (учению о непознаваемости мира).

К размышлению. Бывают времена, когда догматизм или скептицизм входят в моду и становятся чуть ли не само собой разумеющимися установками общественного сознания. Религиозные догмы долгое время казались незыблемыми абсолютными истинами. В Советском Союзе считалось недопустимым какое бы то ни было сомнение в абсолютной правильности марксизма-ленинизма. Сейчас в нашей стране стало модным скептическое отношение к любым истинам, а свободу слова многие понимают как право требовать, чтобы любые мнения и точки зрения считались равноценными: ведь если все знания относительны, то утверждения современной науки ничем не лучше древних мифов и бредовых вымыслов насчет «снежного человека», «сглаза» или «венца безбрачия». Но истина не похожа на гоголевскую «даму, приятную во всех отношениях». Познание ее — нелегкое дело. Для открытия истины нередко нужен особый талант, для понимания ее — специальное образование и упорные размышления, а для ее зашиты и отстаивания перед догматиками, не воспринимающими никаких доводов, брюзжащими скептиками и просто невеждами требуются воля и мужество. Гораздо легче поддаться заблуждению, чем докапываться до истины.