Неоконченная преступная деятельность

2.2 Неоконченная преступная деятельность

Деятельность лица по реализации преступного намерения может привести к одному из имеющих различное юридическое значение последствий, например: 1) к оконченному преступлению; 2) к прерыванию подготовки к преступлению по независящим от воли лица обстоятельствам до начала совершения преступления; 3) к прекращению умышленных действий (бездействия) лица, непосредственно направленных на совершение преступления, также по независящим от воли лица обстоятельствам; 4) наконец, к прекращению до ее завершения актом добровольного отказа лица от преступления. Когда в уголовном праве речь идет об ответственности за неоконченное преступление, то имеются в виду второй и третий случаи, а именно, когда деятельность лица по реализации преступного намерения была окончательно прекращена на стадии подготовки к преступлению, либо на стадии совершения преступления по независящим от воли лица обстоятельствам соответственно до начала совершения преступления, либо до момента «наполнения» всеми признаками состава преступления, предусмотренного уголовным законом (т. е. до момента доведения преступления до конца).

Вследствие того, что осуществление преступной деятельности в полном объеме не произошло (было прекращено по независящим от воли лица обстоятельствам на стадии подготовки к преступлению либо на стадии совершения преступления), есть несоответствие между совершенным деянием и умыслом имеющего преступные намерения лица. В то время как охватывалась вся совокупность действий (бездействия) и причинение вреда (создание угрозы причинения вреда), в действительности не были совершены некоторые действия, а потому не наступили намеченные этим лицом вредные последствия.

Основное различие между неоконченным и оконченным преступлением состоит в том, что в неоконченном преступлении умысел только частично находит свое воплощение во внешних действиях (бездействии) лица и их последствиях, а в оконченном преступлении объективная и субъективная стороны преступного деяния по своему содержанию совпадают.

Хотя ранее действовавшее уголовное законодательство и не давало определения понятия неоконченного преступления, но из ст. 15 УК РСФСР 1960 г. вытекает, что под ним законодатель понимал приготовление к преступлению и покушение на преступление. В новом УК РФ определено, что неоконченным преступлением признаются приготовление к преступлению и покушение на преступление (ч. 2 ст. 29)[33].

Неоконченным преступлением признается приготовление к преступлению и покушение на преступление (ч. 2 ст. 29 УК РФ). Данная норма также нуждается в уточнении. Дело в том, что существуют два вида неоконченных преступлений - прерванное по не зависящим от лица обстоятельствам и добровольно не оконченное (оставленное). Глава 6 УК РФ объединяет оба вида общим родовым понятием "неоконченное преступление".

Помещение норм о приготовлении к преступлению и о покушении на преступление в единой ст. 30 УК РФ вполне обоснованно. Приготовление к преступлению и покушение на преступление квалифицируются по двум статьям УК - ст. 30 и статье Особенной части Кодекса, которая предусматривает состав преступления, к совершению которого лицо готовилось либо совершить которое покушалось (ч. 3 ст. 29 УК РФ). Ссылка на ст. 30 необходима потому, что все составы преступлений в Особенной части кодекса сформулированы как оконченные. Если бы в Общей части не предусматривалась ответственность за неоконченное преступление, нельзя было бы кого-либо привлечь к ответственности за него.

Из изложенного следует, что неоконченное преступление включает в себя все случаи выполнения действий (бездействия) по подготовке и совершению умышленного преступления, если эти деяния не выразились в виде оконченного преступления либо добровольного отказа от преступления.

В литературе в отношении приготовления к преступлению и покушения на преступление распространено понятие «предварительная преступная деятельность». В отношении покушения на преступление это неверно, так как само понятие «предварительная деятельность» означает нечто предшествующее чему-либо[34].

Не правильно предположение о том, что «предварительная преступная деятельность именно предваряет окончание преступления и осуществляется для этого. Лицо, умышленно совершающее преступление, никогда не ставит своей целью ограничиться приготовлением к преступлению или покушением на него, а стремится совершить оконченное преступление. Но для этого ему в ряде случаев как раз и надо осуществить предшествующее этому этапу приготовление и покушение (либо одно из них)»[35]. Равным образом нельзя согласиться и с тем, что «приготовление и покушение не предшествуют преступной деятельности, а так же, как и оконченное преступление, являются общественно опасной преступной деятельностью. Поэтому приготовление и покушение, являясь преступлением, так же как и оконченное преступление, не являются предварительной деятельностью»[36].

Приготовление — это предварительная деятельность, но покушение таковой не является.

Оба вида неоконченного преступления возможны в случае совершения преступных деяний, имеющих материальный состав, совершаемых как путем действия, так и путем бездействия. Сложнее решается рассматриваемый вопрос при совершении преступлений, имеющих формальный состав. Здесь должен быть дифференцированный подход и, кроме того, важное значение имеет форма совершения конкретного преступления: путем действия или бездействия. При совершении преступлений, имеющих усеченный состав, приготовление к преступлению возможно, покушение — нет.

Таким образом, неоконченное преступление — это деятельность лица по реализации преступного намерения, прерванная по независящим от воли этого лица обстоятельствам на стадии подготовки к преступлению либо на стадии совершения преступления.

Неоконченным преступлением признаются приготовления к преступлению и покушение на преступление (ч. 2 ст. 29 УК РФ). Стадии преступления различаются по степени общественной опасности, которая возрастает по мере выполнения виновным преступного умысла. Наименее опасной является стадия приготовления, наиболее опасной - стадия оконченного преступления.

Указанное обстоятельство нашло отражение в уголовном законе. Так, в соответствии с ч. 2 ст. 30 УК уголовная ответственность наступает за приготовление, только к тяжкому и особо тяжкому преступлению. Кроме того, согласно ст. 66 УК срок или размер наказания за приготовление к преступлению не может превышать половины максимального срока или размера наиболее строгого вида наказания, предусмотренного статьей Особенной части УК за оконченное преступление. Срок или размер наказания за покушение на преступление не может превышать трех четвертей максимального срока или размера наиболее строгого вида наказания, предусмотренного статьей Особенной части УК за оконченное преступление.

Стадии неоконченного преступления возможны далеко не во всех случаях.

Субъективная сторона неоконченного преступления может выражаться только в виде прямого умысла. Стадия неоконченного преступления исключается в преступлениях, совершаемых по неосторожности, а также с косвенным умыслом.

Указанное обстоятельство обусловлено тем, что, совершая приготовление к преступлению либо покушение на преступление, виновный стремится к достижению определенной цели, желает ее наступления и прилагает определенные усилия для реализации задуманного. Следовательно, стадия неоконченного преступления возможна только в преступлениях, совершаемых с прямым умыслом.

Кроме того, стадия покушения невозможна в формальных составах преступлений, совершаемых только путем бездействия, так как указанные преступления считаются оконченными с момента начала бездействия, независимо от его продолжительности. Сказанное означает, что с момента начала бездействия это преступление автоматически считается оконченным (например, невозвращение из-за границы средств в иностранной валюте признается оконченным с момента начала бездействия, вне зависимости от времени, в течение которого виновный уклонялся от выполнения возложенной на него обязанности).

При квалификации неоконченного преступления необходимо отражать указанный факт, а равно указать, на какой именно стадии было пресечено преступление. В силу названного обстоятельства, приготовление к преступлению квалифицируется по статье Особенной части со ссылкой на ч. 1 ст. 30 УК. Покушение на преступление квалифицируется по соответствующей статье Особенной части с применением ч. 3 ст.30 УК.

Оконченное преступление квалифицируется только по статье Особенной части УК, ссылка на статьи Общей части УК не требуется.

Приготовление к преступлению

Первую стадию совершения преступления составляют подготовительные действия, которые создают благоприятные условия для совершения запланированного преступления. Их примерный перечень дает ч. 2 ст. 30 УК РФ. Например, сговор с соучастником для совершения корыстного преступления, покупка огнестрельного оружия для совершения убийства, изучение режима работы банка для совершения хищения денег и т.д.

Длительность и тщательность приготовительных действий определяются характером готовящегося преступления. Чем оно сложнее и опаснее, тем, как правило, многостороннее и продуманнее приготовление к его совершению. В ситуативных преступлениях стадия приготовительных действий протекает свернуто, и преступление прекращается на ней редко (например, при внезапно возникшем и немедленно реализованном умысле хулигана). В преступлениях типа захвата заложников, терроризма, шпионажа, так называемого "заказного убийства" приготовительные действия многочисленны и основательны. В дореволюционном законодательстве для обозначения вины в таких преступлениях существовало понятие "предумысел". От преступлений с предумыслом отличались преступления без предумышления.

В уголовно-правовой доктрине относительно содержания приготовления к преступлению существовало немало точек зрения. Оно то признавалось "отдаленным покушением", то включалось в обнаружение умысла. В частности, в дореволюционном уголовном праве (ст. 7 Уложения 1845 г.) приготовлением признавалось лишь приискание и приспособление средства для совершения преступления. Остальные виды подготовительных действий, не связанные с орудиями и средствами совершения преступления, относились к обнаружению умысла.

С обеими крайностями дореволюционного уголовного права нельзя согласиться. Покушение, независимо от степени его отдаленности от оконченного преступления, отличается от самого близкого к совершению преступления подготовительного действия тем, что все подготовительные действия совершаются до начала исполнения состава преступления, его объективной стороны. Они лишь предваряют, создают условия для совершения преступления. Что касается обнаружения умысла, то, как ранее отмечалось, оно стадией преступления не является.

Практические, т.е. законодательный и правоприменительный, аспекты приготовления к преступлению сводятся к следующему:

а) объем криминализации приготовления к преступлению; б) отличие его от покушения; в) пределы наказуемости приготовления.

В истории российского уголовного законодательства ответы на эти вопросы предлагались неодинаковые. Уложение о наказаниях уголовных и исправительных ограничивало приготовительные действия приисканием и приспособлением средств для совершения преступления. Наказывалось оно лишь в двух случаях: когда было противозаконным само приобретение некоторых средств (например, оружия) и когда приготовление относилось к особо тяжким преступлениям. Таких преступлений по Уложению было четыре: приготовление к мятежу, подделке денежных знаков, убийству и подлогу. УК РСФСР 1922 г. расширил понятие приготовления, он отказался в принципе от его криминализации. Так, ст. 12 гласила: "Приготовлением к преступлению считается приискание, приобретение или приспособление орудий, средств и создание условий для совершения преступлений.

Приготовление к преступлению карается, если оно само по себе является наказуемым действием".

Основные начала уголовного законодательства СССР и союзных республик 1924 г. вообще отказались от терминов "приготовление к преступлению" и "покушение на преступление"; в них говорилось о "начатом преступлении". Терминологическая неопределенность привела к тому, что законодатели союзных республик толковали это понятие по-разному: одни - как покушение, а другие - как приготовление и покушение. Пленум Верховного Суда СССР в своем постановлении от 7 мая 1928 г. разъяснил, что под "начатым преступлением" имеются в виду и приготовление, и покушение. Президиум ВЦИК СССР придал этому толкованию легальную силу. В результате все республики вынуждены были криминализировать приготовление к любому преступлению, что было теоретически ошибочным и отступало от позиций первого советского УК. Понимая это, авторы директивного письма Наркомюста СССР и Верховного Суда СССР по применению УК 1926 г. ориентировали практические органы так: "Однако следует подчеркнуть, что применение мер наказания за приготовление к преступлению может иметь место лишь в тех случаях, когда приготовительные к преступлению действия вылились в конкретную форму начала осуществления преступного умысла, а потому и являются социально опасными". Подчеркивалось тем самым, что приготовление наказывается при наличии в нем конкретной общественной опасности, которая определяется главным образом тяжестью подготавливаемого преступления.

Сложившаяся правоприменительная практика, по существу, подвергала преследованию и наказанию приготовления лишь к тяжким преступлениям - убийству, крупным хищениям, разбою. В 30-40-е гг. статья УК о приготовлении к преступлению использовалась как средство для грубейших нарушений законности. Вымышленное обвинение в "приготовлении к террористическому акту" нередко встречалось в приговорах как основание для суровых репрессий. УК РСФСР предусматривал ответственность за приготовление ко всем преступлениям. В отличие от покушения понятие приготовления не содержало важного признака - прерванности подготовительных действий по не зависящим от лица обстоятельствам. Фактически кодекс определял не приготовление к преступлениям, а приготовительные действия.

"Приготовлением к преступлению признается, - устанавливала ст. 15, - приискание или приспособление средств или орудий или иное умышленное создание условий для совершения преступления". Наказывалось приготовление в рамках санкций за оконченное преступление[37].

УК РФ 1996 г. внес в норму о приготовлении к преступлению существенные изменения. Он расширил примерный перечень приготовительных действий, добавив "приискание соучастников преступления, сговор на совершение преступления", указал в качестве обязательного признака приготовления вынужденную прерванность приготовительных действий, "если при этом преступление не было доведено до конца по не зависящим от лица обстоятельствам". Декриминализированы приготовления к преступлениям небольшой и средней тяжести.

Приготовление к преступлению совершается исключительно с прямым умыслом. С такой формой вины коррелирует обязательный объективный признак приготовления - прерванность до начала исполнения состава по не зависящим от лица обстоятельствам. Именно желая наступления общественно опасных последствий, субъект создает все необходимые условия, и только непредвиденные обстоятельства срывают его планы.

Возможны случаи, когда до пресечения действий виновный успевает выполнить состав другого преступления. Например, приобрести огнестрельное оружие или купить наркотические средства, чтобы усыпить жертву, и т.д. В таких случаях на общих основаниях виновный подлежит ответственности за оконченное преступление - незаконный оборот оружия либо наркотиков и, кроме того, за приготовление соответственно к убийству или разбойному нападению. Так, группа из трех граждан по мотивам мести запланировала взорвать дверь квартиры потерпевшего. Приехав на автомашине, они поставили ее на тротуар у дома жертвы. Дворник в резкой форме потребовал машину с тротуара немедленно убрать и при этом грозил сообщить об этом в милицию. Испугавшись, субъекты сложили взрывчатые вещества в урну у подъезда дома и уехали. Сработавшим взрывным устройством оказалась убитой проходившая мимо дома студентка. В этих действиях субъектов содержится приготовление к умышленному уничтожению имущества, незаконное приобретение взрывных устройств и убийство, форма вины которого зависит от данных относительно места расположения и убойных свойств взрывного устройства (либо умышленное убийство с прямым неконкретизированным или альтернативным умыслом, либо неосторожное убийство).

В большинстве зарубежных уголовных кодексов приготовление к преступлению не криминализируется. Однако считать такую позицию безоговорочно гуманной и либеральной можно лишь с учетом объема криминализации приготовлений как оконченных преступлений. Если заговор, сговор, приобретение яда, подстрекательство к любому преступлению объявляются оконченными преступлениями, тогда ненаказуемость приготовления оказывается не только декларативной, но означает усиление репрессии за неоконченное деяние, ибо не позволяет от него добровольно отказаться. Например, за сговор на совершение преступления в большинстве УК стран Европы, Англии и США предусматривается ответственность как за оконченное преступление. Однако по своей сути - это приготовление к самым различным преступлениям, подобно подстрекательству. До момента прерывания преступления по не зависящим от лица обстоятельствам допустим добровольный отказ, и тогда лицо не подлежит уголовной ответственности. При криминализации же приготовлений как оконченных преступлений добровольный отказ исключается.

Наказание приготовления к преступлению в мировой законодательной практике осуществляется по двум вариантам: в пределах санкции за оконченное преступление, приготовление к которому осуществлялось, или по правилам обязательного снижения наказания.

УК РФ 1996 г. в отличие от УК РСФСР 1960 г. избрал второй вид наказуемости приготовления. Срок или размер наказания за приготовление не может превышать половины максимального срока или размера наиболее строгого вида наказания, предусмотренного соответствующей статьей Особенной части Кодекса за оконченное преступление (ч. 2 ст. 66 УК РФ). При этом смертная казнь и пожизненное лишение свободы за приготовление к преступлению (равно как и за покушение) не назначаются (ч. 4 ст. 66 УК РФ).

Таким образом, можно сделать следующие выводы: 1) приготовление к преступлению - это умышленное создание условий для совершения умышленного преступления, не доведенного до конца по не зависящим от лица обстоятельствам; 2) приготовление к преступлению квалифицируется по ст. 30 УК РФ и по статье Особенной части, предусматривающей ответственность за то преступление, к которому готовился виновный; 3) если в процессе совершения приготовительных действий субъект выполнит состав другого (а не того, к которому готовился) преступления, он отвечает и за это оконченное преступление, и за приготовление к соответствующему преступлению; 4) наказание за приготовление к преступлению обязательно снижается.

Покушение на преступление

Покушение на преступление - это исполнение состава преступления, прерванное до наступления общественно опасных последствий по независящим от лица обстоятельствам. УК РФ 1996 г. сохранил в основном определение покушения по УК РСФСР 1960 г.

Часть 3 ст. 30 УК РФ дает такую редакцию: "Покушением на преступление признаются умышленные действия (бездействие) лица, непосредственно направленные на совершение преступления, если при этом преступление не было доведено до конца по не зависящим от этого лица обстоятельствам".

Исторически со времени принятия французского УК 1810 г. по учению классической школы уголовного права покушение на преступление трактовалось как "начало исполнения состава преступления". Статья 121 (5) нового УК Франции 1993 г. устанавливает: "Покушение на преступление образуется, если, проявившись началом исполнения, оно не было приостановлено или если оно не имело последствий лишь по обстоятельствам, не зависящим от воли его исполнителя". Болгарский УК определяет покушение как "начало исполнения умышленного преступления, при котором исполнительное деяние не завершено или хотя и завершено, но не наступили предвиденные лицом общественно опасные последствия этого преступления". Недостатком этой дефиниции следует считать отсутствие в ней указания на непременный признак любого покушения - незавершение преступления по не зависящим от лица обстоятельствам.

Аналогичный дефект содержит УК ФРГ, в котором говорится, что покушение на уголовное деяние совершает тот, кто в соответствии со своим представлением о деянии непосредственно приступает к исполнению состава преступления. Обращает на себя внимание и то, что немецкая формулировка исходит из субъективного критерия исполнения состава, т.е. из представления покушавшегося, а не из законодательной характеристики состава преступления. Субъективный критерий начала исполнения состава способен внести путаницу в квалификацию покушения, сделать ее шаткой в зависимости от труднодоказуемого "представления" виновного лица, распространить на ненаказуемое по закону приготовление к преступлению.

УК Испании 1995 г. предлагает следующую дефиницию покушения: "Покушением на преступление признаются действия лица, непосредственно направленные на совершение преступления и которые объективно должны были бы привести к определенному результату, однако данный результат не достигнут по причинам, не зависящим от воли лица" (ч. 1 ст. 16).

Начало исполнения состава преступления наличествует с момента совершения хотя бы одного действия (бездействия), входящего в объективную сторону состава. Например, кража представляет собой тайное хищение чужого имущества (ч. 1 ст. 158 УК РФ). Квалифицированный состав предусматривает проникновение в жилище, помещение либо иное хранилище (п. "б" ч. 2 ст. 158 УК РФ). С момента проникновения в жилище начинается исполнение состава кражи. Если она будет прервана, например, хозяином квартиры, виновный подлежит ответственности за покушение на квалифицированную кражу[38].

Не зависящие от воли лица обстоятельства, прерывающие исполнение состава до наступления общественно опасного последствия, чаще всего имеют внешний, объективный источник. Однако в отдельных случаях такие обстоятельства могут носить субъективный характер, т.е. проистекать от самого виновного лица, но во время совершения преступления против его воли.

Например, П. проник в квартиру для совершения кражи ценных вещей. Но, соблазнившись содержимым бара в буфете, "додегустировался" до глубокого опьянения и сна, в котором и застал его хозяин квартиры.

В другом уголовном деле М., хронический наркоман, решил убить свою сожительницу, которая отказалась с ним встречаться. Захватив холодное оружие и приняв сильную дозу наркотиков, М. пришел к ней в дом. Во время ссоры он размахивал ножом, угрожая убить потерпевшую. Внезапно наступил наркотический шок, виновный упал на пол и потерял сознание. Потерпевшая оперативно вызвала наряд милиции, М. был арестован, затем осужден за покушение на убийство и за незаконный оборот наркотиков.

В обоих приведенных делах имеется покушение соответственно на кражу и убийство. Обстоятельства, прервавшие доведение преступления до конца, вначале инициировались виновными, но затем оказались ими неуправляемыми.

С субъективной стороны (по тем же основаниям, которые приведены применительно к приготовлению) покушение на преступление возможно исключительно с прямым умыслом. Это положение четко выдерживается и в теории, и на практике.

Так, К., узнав, что Т. встречается с ее сожителем С., пришла к дому, где те пребывали, разбила окно, сломала телевизионную антенну и бросила в комнату заранее приготовленный ею баллон с бензином. В результате в комнате возник пожар, Т. и С. получили тяжелые ожоги. Суд признал К. виновной в покушении на убийство двух лиц и в умышленном уничтожении чужого имущества, совершенном общеопасным способом. Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда России, рассмотрев дело в кассационном порядке, приговор изменила. Было признано, что обстоятельства содеянного К. говорили в пользу косвенного умысла на убийство. Покушение же с косвенным умыслом не совершается. Поэтому действия К. в части посягательства на жизнь были переквалифицированы на фактически причиненные тяжкие телесные повреждения. При покушении возможен аффективный прямой умысел. Если субъект выстрелил в потерпевшего с целью убийства, но промахнулся, например, действуя в состоянии аффекта, он будет отвечать за покушение на убийство, совершенное в состоянии аффекта (ст. 30 и ст. 107 УК РФ).

Что касается возможности покушения с неконкретизированным или альтернативным умыслом, то здесь мнения теории и практики неоднозначны. Одни авторы считают, что квалифицировать покушение на преступление с неконкретизированным умыслом надо, ориентируясь на более тяжкое преступление, другие, напротив - на менее тяжкое, третьи предлагают компромиссное решение. Так, в свое время до Военной коллегии Верховного Суда СССР дошло уголовное дело, приговоры по которому судом отменялись именно из-за неправильной оценки неконкретизированного умысла виновного. Пятеро военнослужащих затеяли на мосту драку, во время которой один из ее участников сбросил другого с моста в реку. Пролетев шестиметровый пролет, упавший солдат отделался легким телесным повреждением без расстройства здоровья. Одна судебная инстанция квалифицировала содеянное как покушение на убийство, вторая - как оконченные легкие телесные повреждения, третья - как злостное хулиганство. При неконкретизированном умысле преступление следует квалифицировать по фактическим последствиям. Поэтому Военная коллегия пришла к выводу, что в действиях виновного наличествует оконченный состав злостного хулиганства. Драка в данном месте и сбрасывание потерпевшего с моста в реку признаны грубым нарушением общественного порядка. Одновременно можно считать, что с неконкретизированным умыслом, к тому же близким по содержанию к косвенному умыслу, покушения не совершаются. Преступник ставит прямую цель достижения вполне определенного результата. В ситуациях с неконкретизированным умыслом трудно признать прерывание преступления до конца происшедшим исключительно по не зависящим от воли виновного обстоятельствам.

Иное положение с покушениями в преступлениях с альтернативным прямым умыслом. При нем лицо желает причинить два или более ущерба соответственно двум и более объектам. Какой из них фактически пострадает, ему все равно. Поэтому правило квалификации преступлений с альтернативным прямым умыслом "по фактическим последствиям" пригодно и для покушений.

Лицо отвечает за фактически совершенное покушение на одно из альтернативно состоявшихся преступлений. Например, лицо дает взятку чиновнику, не зная точно, государственное ли это должностное лицо либо управленец частной фирмы. Дача взятки не состоялась ввиду задержания виновного. Налицо покушение на дачу взятки фактическому чиновнику - государственному или частному.

Следовательно, вина в покушении - это прямой конкретизированный умысел, а также прямой аффективный и альтернативный.

Для уголовных законов, которые криминализировали неоконченное преступление лишь начиная с покушения, вопрос о разграничении приготовления и покушения означает разграничение непреступного (приготовление) и преступного (покушение) деяния. В доктрине предложено большое количество теорий разграничения приготовления и покушения. Основные из них: а) исходящие из субъективного критерия (злого намерения, представления субъекта о виде совершаемого им неоконченного преступления); б) объективные, которые исходят из законодательного определения объективной стороны состава; в) смешанные, в которых соединяются субъективный и объективный подходы. В немецкой доктрине, в законе и на практике преобладают субъективные воззрения на покушение. В других странах размежевание приготовления и покушения весьма разноречиво. Иногда суды нарушают принцип ненаказуемости приготовления, толкуя его как "отдаленное покушение". Самым прочным и обоснованным, как отмечалось, является критерий начала исполнения состава, а точнее - его объективной стороны. Все действия, совершенные до исполнения состава, относятся к приготовлению.

От оконченного преступления покушение отличается лишь одним признаком - отсутствием общественно опасного последствия. Это последствие, с одной стороны, должно входить в содержание умысла и цели покушавшегося, с другой - соответствовать законодательному описанию последствий, не наступивших исключительно по не зависящим от лица обстоятельствам. Как и при приготовлении, в случае, когда покушавшийся успевает выполнить состав другого преступления, он несет ответственность и за него.

Сторонники разделения преступлений и составов преступлений на материальные и формальные полагают, что в бездействия. К формальным беспоследственным преступлениям ошибочно относят большинство преступлений с неимущественными и нефизическими последствиями. Психологический (моральный) вред, организационный ущерб всем иным объектам, кроме убийства, причинения вреда здоровью и материального ущерба, игнорируется. В результате на большинство преступлений норма о покушении не распространяется вопреки установлению на этот счет УК, не знающего каких-либо ограничений понятия покушения на преступление.

В действительности покушения на все без исключения преступления реальны, особенно при так называемом "негодном" покушении. Например, как покушение на "формальное" оскорбление следует квалифицировать унижение чести и достоинства потерпевшего, который в момент деяния крепко спал в кресле, о чем не знал виновный. В составе дезертирства также не названы прямо общественно опасные последствия и потому оно считается, якобы, формальным. Однако при задержании пожелавшего дезертировать лица на пропускном пункте воинской части должна следовать квалификация "покушение на дезертирство".

В теории уголовного права, а иногда также в уголовных кодексах различаются виды покушения: оконченное и неоконченное, годное и негодное. Последнее, в свою очередь, подразделяется на покушение на негодный объект и покушение с негодными средствами.

Неоконченным признается покушение, при котором субъект не успел совершить все действия, входящие в объективную сторону состава. Оконченным - когда все действия (бездействие) совершены, но результат по не зависящим от лица обстоятельствам не наступил.

Однако критика деления покушения на оконченное и неоконченное довольно обоснованна. Всякое покушение прерывается дальше или ближе к последствиям преступления помимо воли субъекта. Поэтому заслуга пресечения начатого исполнения состава преступления должна отдаваться тому, кто остановил преступление. УК РФ 1996 г., как и прежние кодексы, не предусматривает оконченного и неоконченного покушения.

В литературе и некоторых УК можно также встретить указание на негодное покушение. При этом выражение "покушение на негодный объект" - ошибочно. Объект правоохраны всегда пригоден для посягательства, потому и покушавшийся на него несет уголовную ответственность. Речь должна идти о покушении на негодный предмет, включающий как неодушевленные вещи, животных, птиц, так и человека (потерпевшего - по уголовно-процессуальному определению). Негодным для посягательства предмет может оказаться ввиду его отсутствия, а также вследствие утраты им прежних своих свойств, защищаемых законом.

Покушением на негодный предмет является, например, попытка приобретения наркотического средства, вместо которого субъекту был продан безвредный порошок, выстрел в голову потерпевшему, убитому полчаса назад, о чем стрелявший не знал.

Во всех случаях покушения на негодный предмет налицо фактическая ошибка лица относительно свойств предмета посягательства. Такая ошибка охватывается не зависящими от лица обстоятельствами, которые прерывают покушение. Поэтому на общих основаниях виновный подлежит ответственности за покушение на соответствующее преступление.

Также фактическую ошибку допускает лицо, пытающееся достичь преступной цели с негодными средствами. Подобные средства могут оказаться таковыми лишь в данном конкретном случае, но могут быть и абсолютно непригодными при любых обстоятельствах. Иллюстрацией первой разновидности непригодности средств может служить дача по ошибке вместо яда безвредного лекарственного препарата или попытка выстрелить в жертву из незаряженного оружия. Абсолютно непригодны средства, связанные с суеверием или полным невежеством, например, заговоры, "напущение порчи, сглаза" и т.п. Первый вариант использования случайно непригодных средств влечет ответственность за покушение, ибо результат не наступил по не зависящим от покушавшегося обстоятельствам. Во втором случае, скорее всего, дело не будет возбуждено за малозначительностью деяния (ч. 2 ст. 14 УК РФ).

Уместно отметить, что расцвет в последнее время в России оккультизма на почве глубокого системного кризиса, в том числе духовного, правовая оценка гипнотического, энергетического воздействия, "заговоров" и проч., не говоря уже о применении биопсихологического оружия, может потребовать уточнения уголовно-правовой оценки покушения с такими негодными средствами. Вполне реальны случаи воздействия "черной магии" на сверхчувствительного человека, который, по оценке судебно-психиатрической экспертизы, мог тяжело заболеть. В подобных случаях допустима постановка вопроса о покушении на причинение вреда здоровью потерпевшего[39].

Иллюстрацией покушения с негодными средствами может служить дело Ц. Для ограбления Сбербанка он изготовил устройство и в запланированное время вошел в помещение банка для разбойного нападения. Взрывное устройство не сработало из-за технической неисправности. Выбежав из банка, Ц. зашел в соседний дом и стал разбирать взрывное устройство, чтобы выяснить причину его поломки. Устройство взорвалось, ранив Ц. Одновременно взрывом были повреждены газовые трубы, и семнадцать жильцов, получив отравления, были госпитализированы. Ц. был осужден за оконченное преступление - изготовление взрывного устройства, неоконченное разбойное нападение на Сбербанк и за причинение гражданам вреда здоровью по неосторожности.

В ч. 3 ст. 29 УК РФ предусмотрены правила квалификации приготовления и покушения: "Уголовная ответственность за неоконченное преступление наступает по статье настоящего Кодекса, предусматривающей ответственность за оконченное преступление, со ссылкой на статью 30 настоящего Кодекса". УК РФ 1996 г. предусматривает обязательное снижение наказания за покушение на преступление. Часть 3 ст. 66 УК РФ гласит: "Срок или размер наказания за покушение на преступление не может превышать трех четвертей максимального срока или размера наиболее строгого вида наказания, предусмотренного соответствующей статьей Особенной части настоящего Кодекса за оконченное преступление". И далее: "Смертная казнь и пожизненное лишение свободы за приготовление к преступлению и покушение на преступление не назначаются" (ч. 4 ст. 66 УК РФ).

Итак: 1) покушение на преступление - это исполнение состава умышленного преступления, прерванного по не зависящим от лица обстоятельствам до наступления общественно опасного последствия; 2) покушение отличается от приготовления стадией, на которой прерывается преступная деятельность: приготовление прерывается до начала исполнения состава преступления, его объективной стороны, покушение - в процессе исполнения состава до момента наступления общественно опасных последствий; 3) от оконченного преступления покушение отличается отсутствием общественно опасных последствий; 4) виды покушения - оконченное и неоконченное, годное и негодное (на негодный предмет и с негодными средствами) не имеют значения для квалификации покушения, ибо во всех случаях недоведение преступления до конца происходит помимо воли субъекта; 5) покушение на любое преступление наказуемо, однако УК РФ 1996 г. устанавливает обязательное снижение наказания за покушение.

Квалификация покушения

Квалификация совершенного деяния как покушения на преступление должна происходить при установлении: 1) действий (бездействия), непосредственно направленных на совершение преступления; 2) умысла; 3) недоведения преступления до конца, причем по не зависящим от лица обстоятельствам.

1. Признак действий (бездействия), непосредственно направленных на совершение преступления, означает, что при покушении на преступление осуществляется деяние, предусмотренное статьей Особенной части уголовного законодательства. Этот признак отличает покушение на преступление как от любого непреступного (пусть и предосудительного) поведения, так и от приготовления к преступлению - создания условий для совершения преступления (ч. 1 ст. 30 УК РФ). Если лицо не приступает к выполнению действий (бездействия), названных в соответствующей статье Особенной части, содеянное ни при каких условиях нельзя квалифицировать в качестве покушения на преступление.

Не случайно Президиум Верховного Суда РФ исключил из приговора и кассационного определения по делу Халдеева и других указание об их осуждении за покушение на хищение наркотических средств как излишне предъявленное. Осужденные, "обсуждая план разбойного нападения на квартиру и предполагая, что кроме ценностей там могут находиться наркотики, высказали намерение завладеть ими в случае их обнаружения. Однако при нападении никаких действий, направленных на завладение наркотиками, они не совершали". В п. 11 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 10 февраля 2000 г. N 6 "О судебной практике по делам о взяточничестве и коммерческом подкупе" разъяснено, что "не может быть квалифицировано как покушение на дачу или получение взятки либо на коммерческий подкуп высказанное намерение лица дать (получить) деньги, ценные бумаги, иное имущество либо предоставить возможность незаконно пользоваться услугами материального характера в случаях, когда лицо для реализации высказанного намерения никаких конкретных действий не предпринимало".

Получается, что квалификация содеянного как покушения на преступление предполагает установление того, что лицо приступило к совершению деяния, предусмотренного в Особенной части уголовного законодательства. Однако выявление данного признака само по себе недостаточно для уголовно-правовой оценки содеянного. Кроме того, необходимо выявить наличие умысла.

2. Признак совершения умышленных действий (бездействия) сам по себе, конечно, не отличает покушение на преступление от оконченного преступления, но означает, что установление неосторожности сразу исключает квалификацию деяния как покушения на преступление. Поэтому неправильно были оценены судом действия Буракова, фактически повлекшие лишь легкий вред здоровью потерпевшего, в качестве покушения на неосторожное убийство, совершенное в результате преступной небрежности. Президиум Ростовского областного суда справедливо указал по данному делу, что "в соответствии с законом покушение возможно только при совершении умышленного преступления..."[40].

Известно, что умысел бывает прямым и косвенным (ст. 25 УК РФ). Однако практика обоснованно исходит из того, что покушение на преступление способно быть совершено исключительно с прямым умыслом. Так, в п. 2 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27 января 1999 г. N 1 "О судебной практике по делам об убийстве (ст. 105 УК РФ)" разъяснено, что "покушение на убийство возможно лишь с прямым умыслом, то есть когда содеянное свидетельствовало о том, что виновный осознавал общественную опасность своих действий (бездействия), предвидел возможность или неизбежность наступления смерти другого человека, но смертельный исход не наступил по не зависящим от него обстоятельствам (ввиду активного сопротивления жертвы, вмешательства других лиц, своевременного оказания потерпевшему медицинской помощи и др.)". При таких условиях, казалось бы, очевиден вывод о том, что и установление косвенного умысла сразу исключает квалификацию деяния как покушения на преступление. В то же время само уголовное законодательство, используя термин "умышленное", прямо не ограничивает совершение подобного преступления лишь прямым умыслом.

Вместе с тем покушение на преступление - это умышленные действия (бездействие), непосредственно направленные на совершение преступления или ведущие к совершению оконченного преступления. Конечно, такое может быть и при косвенном умысле, но последним, как признается в теории, всегда охватывается психическое отношение лишь к побочному результату действий (бездействия), ведущих к совершению иного преступления или непреступного деяния, для появления которого лицо вообще ничего не предпринимает. Поскольку для реализации косвенного умысла действия (бездействие) специально не осуществляются, их непосредственная направленность на совершение преступления исключается.

3. Признак недоведения преступления до конца означает, что при покушении на преступление соответствующие действия (бездействие) либо выполняются не в полном объеме, либо не влекут общественно опасные последствия, предусмотренные статьей или частью статьи Особенной части уголовного законодательства. Данное обстоятельство особенно важно для отграничения покушений на преступления от оконченных преступлений. Оно недвусмысленно свидетельствует о невозможности квалификации как покушения на преступление деяний, с помощью которых криминализуются в качестве оконченных преступлений покушения на преступления. Речь идет об усеченных и в некоторых случаях формальных составах. Например, совершение нападения в целях хищения при разбое уже само по себе без изъятия и обращения в свою пользу чужого имущества образует оконченное преступление (ст. 162 УК РФ); заявление при вымогательстве требования передачи чужого имущества без каких-либо действий, направленных на его получение, также образует такое преступление (ст. 163 УК РФ); оконченным преступлением является и просто посягательство на жизнь государственного или общественного деятеля, лица, осуществляющего правосудие или предварительное следствие, сотрудника правоохранительного органа (ст. 277, 295, 317 УК РФ) без цели воздействия на их профессиональную деятельность или мести за нее[41].

Определение при уголовно-правовой оценке содеянного, что соответствующие действия (бездействие) были выполнены не в полном объеме, предопределяется их описанием в уголовном законе. Если они не являются одноактными, то вполне могут быть не доведены до конца, а значит, и квалифицироваться как покушение на преступление. Так, в п. 7 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 17 января 1997 г. N 1 "О практике применения судами законодательства об ответственности за бандитизм" разъяснено, что "в тех случаях, когда активные действия лица, направленные на создание устойчивой вооруженной группы, в силу их своевременного пресечения правоохранительными органами либо по другим не зависящим от этого лица обстоятельствам не привели к возникновению банды, они должны быть квалифицированы как покушение на создание банды".

В п. 11 цитированного постановления Пленума Верховного Суда РФ от 10 февраля 2000 г. N 6 "О судебной практике по делам о взяточничестве и коммерческом подкупе" дано пояснение, что "в тех случаях, когда должностное лицо или лицо, осуществляющее управленческие функции в коммерческой или иной организации, отказалось принять взятку или предмет коммерческого подкупа, взяткодатель или лицо, передающее предмет взятки или подкупа, несет ответственность за покушение на преступление, предусмотренное статьей 291 УК РФ или соответствующей частью статьи 204 УК РФ". Далее разъяснено, что "если обусловленная передача ценностей не состоялась по обстоятельствам, не зависящим от воли лиц, пытавшихся передать или получить предмет взятки или подкупа, содеянное ими следует квалифицировать как покушение на получение либо дачу взятки или незаконного вознаграждения при коммерческом подкупе".

Дело обстоит несколько иначе, если состав преступления включает альтернативные виды соответствующих действий (бездействия). Так, в Определении Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ по делу Юрьева сказано: "Диспозиция ч. 1 ст. 222 УК РФ предусматривает уголовную ответственность за незаконное приобретение, передачу, сбыт, хранение или ношение боеприпасов. Совершение любого из указанных в диспозиции действий образует оконченный состав преступления, предусмотренный ч. 1 ст. 222 УК РФ. Поэтому действия лица, которое незаконно приобрело, хранило, перевозило и носило боеприпасы, а затем пыталось их сбыть, квалифицируются по ч. 1 ст. 222 УК РФ. В данном случае дополнительной квалификации по ч. 3 ст. 30 УК РФ не требуется".

Получается, что совершение хотя бы одного из альтернативных действий в полном объеме исключает уголовно-правовую оценку как покушения на преступление другого действия, выполненного лишь частично. При таких условиях в исполненном полностью действии уже содержатся все признаки состава преступления, предусмотренного Уголовным кодексом. Значит, согласно ч. 1 ст. 29 УК РФ указанное действие подлежит квалификации в качестве оконченного преступления. Все остальные действия из фактически совершенного деяния юридического значения при его оценке не имеют.

Изложенная уголовно-правовая оценка содеянного при совершении отраженных в составе преступления альтернативных действий и в полном объеме, и частично может вызвать сомнение из-за того, что не охватывает альтернативные действия. Вместе с тем при назначении наказания такой недостаток вполне преодолим. Зато дополнительная квалификация деяния из-за вменения покушения на преступление допускает повышение наказуемости содеянного в соответствии со ст. 69 УК РФ. В результате более опасный преступник (выполнивший полностью несколько альтернативных в составе преступления действий, оцениваемых только в качестве оконченного преступления) способен получить преимущество перед менее опасным (одно из действий выполнивший не в полном объеме).

Сложнее решается вопрос о юридической оценке покушения на преступления в связи с ненаступлением общественно опасных последствий, предусмотренных статьей или частью статьи Особенной части уголовного законодательства. Дело в том, что при таких условиях в содеянном могут содержаться и признаки оконченного менее тяжкого преступления. Однако умысел лица охватывает и не наступившие последствия. Видимо, из этого исходит практика при квалификации деяния как покушения на хищение чужого имущества в крупном размере, независимо от количества фактически похищенного, когда умысел виновного был направлен на завладение имуществом в крупном размере и не был осуществлен по не зависящим от него обстоятельствам.

Поэтому возможность уголовно-правовой оценки покушения на преступления в связи с ненаступлением общественно опасных последствий, предусмотренных статьей или частью статьи Особенной части уголовного законодательства, должна зависеть от места нахождения в соответствующей статье указания на причиненные последствия. Это вполне соответствует положениям ч. 1 ст. 29 УК РФ об оконченном преступлении, которое появляется, как только причиненные последствия достигают показателя, охватываемого умыслом и признаком состава преступления, предусмотренного в данной статье или части статьи Особенной части. Дальнейшее "нарастание" вреда в рамках этой статьи или части статьи юридического значения для квалификации деяния не имеет.

"Избыток" умысла, не охватываемый рассматриваемой уголовно-правовой оценкой преступления, смущать не должен. Он вполне может быть учтен при назначении наказания. Однако квалификация деяния в качестве покушения на преступление из-за "отрицательных" последствий влечет снижение наказуемости содеянного в соответствии со ст. 66 УК РФ. В результате более опасный преступник (например, убивший двоих и ранивший одного потерпевшего) получает преимущество перед менее опасным (только убившим двоих лиц).

Отсюда следует общий вывод о том, что только если умысел лица включал наступление общественно опасных последствий, предусмотренных в статье или части статьи Особенной части Уголовного кодекса, устанавливающей ответственность за более опасную разновидность преступления, чем фактически причиненные, содеянное должно получать юридическую оценку в качестве покушения на преступление. Если же умысел лица включал наступление общественно опасных последствий, предусмотренных той же статьей или частью статьи Особенной части, что и фактически причиненные, то содеянному надлежит давать уголовно-правовую оценку уже в качестве оконченного преступления[42].

Наконец, деяние способно быть квалифицировано как покушение на преступление при наличии соответствующей фактической ошибки в поведении лица. При этом известное общее правило уголовно-правовой оценки содеянного исходит из того, что ошибочное представление лица о наличии фактических обстоятельств (при отсутствии их в действительности) влечет ответственность за покушение на совершение преступления с указанными обстоятельствами. Судебная практика давно исходит из этого. Так, по делу Сучкова, ружье которого при выстреле дало осечку, указано, что осужденный "думал, что из его ружья можно стрелять и, следовательно, можно убить человека. Поэтому он должен нести уголовную ответственность за покушение на убийство. Кроме того, покушение с негодными средствами, по общему правилу, влечет за собой уголовную ответственность, так как негодное покушение свидетельствует об общественной опасности личности преступника". В Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 15 июня 2006 г. N 14 "О судебной практике по делам о преступлениях, связанных с наркотическими средствами, психотропными, сильнодействующими и ядовитыми веществами" указано, что покупатели, которые вместо наркотических, психотропных, сильнодействующих или ядовитых приобрели какие-либо иные средства или вещества, "при наличии предусмотренных законом оснований могут нести ответственность за покушение на незаконное приобретение наркотических средств, психотропных, сильнодействующих или ядовитых веществ". В п. 20 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 10 февраля 2000 г. N 6 "О судебной практике по делам о взяточничестве и коммерческом подкупе" говорится, что действия виновного, передавшего для совершения желаемого для него действия (бездействия) ценности ненадлежащему должностному лицу либо лицу, выполняющему управленческие функции в коммерческой или иной организации, а также лицу, не намеревавшемуся передать их по назначению, "подлежат квалификации как покушение на дачу взятки или коммерческий подкуп". В п. 13 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 12 марта 2002 г. N 5 "О судебной практике по делам о хищении, вымогательстве и незаконном обороте оружия, боеприпасов, взрывчатых веществ и взрывных устройств" разъяснено, что "если лицо похитило непригодные к функциональному использованию огнестрельное оружие, комплектующие детали к нему, боеприпасы, взрывчатые вещества или взрывные устройства, заблуждаясь относительно их качества и полагая, что они исправны, содеянное следует квалифицировать как покушение на хищение огнестрельного оружия, комплектующих деталей к нему, боеприпасов, взрывчатых веществ или взрывных устройств". Однако и само по себе недоведение преступления до конца еще не дает оснований для уголовно-правовой оценки деяния в качестве покушения на преступление. По действующему законодательству существенным моментом является еще и то, почему преступление не было доведено до конца.

Согласно закону покушением признается лишь такое недоведение преступления до конца, которое произошло по не зависящим от лица обстоятельствам. Под такими обстоятельствами понимаются внешние по отношению к желанию виновного факторы, помешавшие завершению преступления. По этому признаку покушение на преступление отграничивается от добровольного отказа от преступления, который происходит при осознании лицом возможности доведения преступления до конца (ч. 1 ст. 31 УК РФ), то есть по обстоятельствам, зависящим от него.

Соответственно, для квалификации покушения на преступление с учетом названного признака главное - установить, по каким именно обстоятельствам преступление не доводится до конца. Так, по делу Малышева и Лебедева Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ отметила, что "суд достоверно установил и в приговоре указал, что слова Л., наносившего потерпевшей многочисленные удары: "Все, больше не могу", нельзя расценивать как добровольный отказ от совершения преступления, потому что он сделал все возможное для того, чтобы убить Б.: Действия М., выразившиеся в вызове скорой помощи, суд признал обстоятельством, смягчающим наказание". Содеянное при вынужденных отказах должно считаться покушением на преступление. Установление признака недоведения преступления до конца по не зависящим от лица обстоятельствам уже дает окончательный вывод о квалификации покушения на преступление. Выявлять что-либо еще нет необходимости.