Историческая типология индоевропейской культуры. Культурная традиция

2. Историческая типология индоевропейской культуры. Культурная традиция

Что же представляла собой культура индоевропейских племен того времени, когда они жили на территории своей исторической прародины?

Состав индоевропейской материальной и духовной культуры показывает ее близость к древним ближневосточным центрам ци­вилизации, контакты и тесные взаимоотношения с культурными ареалами народностей древнего Ближнего Востока.

Общеиндоевропейская лексика и реконструируемые фрагмен­ты текстов дают возможность установить относительно высокий уровень материальной культуры, в которой большую роль играли скотоводство и земледелие, для которой засвидетельствовано зна­ние металлов, в частности бронзы, и металлургии, развитое ре­месленное производство, в том числе гончарное и др. Восстанов­лены слова, обозначающие различные виды оружия, лексика во­енного дела, а также лексика, в которой отражено развитие тех­ники колесного транспорта.

На основе словаря индоевропейского праязыка реконструиро­ваны различные (достаточно высокие) формы проявления духов­ной деятельности, в том числе метрические формы поэтического языка, мифология, религиозные ритуалы.

По типу общеиндоевропейская мифология близка к древне­восточным мифологическим традициям, здесь совпадают мифоло­гические мотивы и образы. Так, мотив первоначального единства человека с «землей», мотив бога как «пастуха умерших душ», мифологические образы «льва», «быка», «лошади», мотив «кражи яблок» и др. находят аналогии в древневосточных мифологиях, под влиянием которых и должна была складываться праиндоевропейская мифологическая традиция. Здесь налицо такие совпа­дения и параллели, что нельзя не придти к выводу о тесных взаимоотношениях между различными мифологическими тради­циями в пределах общего культурного ареала. Характерно также совпадение погребального обряда (консервативная черта культуры) — погребение предводителя на колеснице, завершающееся сожжением трупа и собиранием праха в особые сосуды и т.д. Множество параллелей , совпадений можно выявить и в области социально-экономических отношений.

Таким образом, в Y-IY тысячелетиях до н.э., т.е. в период, к которому относится существование индоевропейского праязыка и соответствующего праиндоевропейского общества до начала ши­роких миграций, весь этот комплекс признаков культуры и со­циально-экономического строя характерен типологически для ран­них цивилизаций древнего Ближнего Востока. Праиндоевропейская цивилизация относится типологически к кругу древневосточ­ных цивилизаций.

Существовал целый ряд категорий, не совпадающих с ближ­невосточными цивилизациями, но общих для индоевропейцев в IY тысячелетии до н.э. Это — отсутствие письменности, центра­лизованной государственной власти, искусственной ирригации, со­словия торговцев, противопоставленного другим слоям населения.

Эти отличия по-видимому и объясняют распад культурной общности индоевропейцев, так как при наличии централизован­ного государства, связанного с фиксированной в письменности традиции, не произошли бы столь широкие миграции индоевро­пейских племен из первоначальной области их поселения. Этот фактор должен был содействовать и распаду праиндоевропейского языкового единства, и самостоятельному развитию индоевропей­ских диалектов.

Письменность ко времени существования праиндоевропейско­го языка еще только развивается в Шумере и Египте. И нужно полагать, что племена, говорившие на индоевропейских языках, не создают письменности сами, а заимствуют систему письма, возникшую на базе других языков. Так, в начале I тысячелетия греками был заимствован финикийский алфавит. Единственным примером собственно индоевропейского письма является, возмож­но, лувийское иероглифическое письмо.

Удивительные памятники, несущие древнейшие традиции Малой и Передней Азии были открыты и исследованы на тер­ритории Северного Кавказа. Когда речь заходила о майкопской культуре, долго никто на отваживался поднять вопрос о ее при­ходе издалека. Хотя о том, что это не местная культура, писали многие. Еще в 1914 г. на Лондонском Международном конгрессе археологов доклады Б.В.Фармаковского и М.И.Ростовцева с ана­лизом майкопских находок вызвали сенсацию. Фармаковский сравнил фигурки бычков Майкопа с искусством хеттов, Рос­товцев — с египетским искусством.

Затем одни исследователи робко называли майкопские, орудиях из Трои и предполагали либо торговлю, либо культурное влияние. Другие говорили о юж­ном происхождении керамики и большей части инвентаря, на­зывая источником происхождения Шумер. Слово «миграция на­ходки «заимствованием», писали о топорах и драгоценной посуде из Месопотамии» не употреблялось. Оно было как бы под запретом, и только ис­следователь из Абхазии Соловьев высказал сумасшедшую идею о переселении кашков — знаменитых соседей и врагов хеттов с Северного побережья малой Азии на Кавказ и в Причерноморье. Кашки периодически совершали походы на юг против хеттов, даже взяли хеттскую столицу. Почему было не предположить, что они могли двинуться на север? Соловьев приводил доводы совершенно фантастические, но одно сопостав­ление было очень заманчивым: черкесов (адыге), по сути, тоже звали кашками. В русской летописи они — касоги, у грузин — кашак, у армян — гашк. «Сирена созвучия» поманила Со­ловьева, Трудно было отделаться от ощущения, что в этом что-то есть.

Уже в Советское время молодая московская исследова­тельница М.В. Андреева опубликовала две статьи, в которых решала проблему прихода майкопской культуры с юга из-за Кавказского хребта, из культуры Гавра 2-й половины IY тысячелетия до н.э., распространенной в Верхнем Двуречье и на восточном побережье Средиземного моря. Эта культура развивалась под влиянием египетского искусства, и в том, что искусство Гавра связано с Египтом, М. Ростовцев ока­зался прав.

Решающий вклад в осмысление проблемы внесли языковеды. Их недавними исследованиями было обнаружено, что языки Се­верного Кавказа составляли, возможно, одну семью и что, во вся­ком случае, они пришли на Северный Кавказ с юга из очага древневосточных цивилизаций. Единство этой семьи кавказских языков относится, по данным лингвистики, к YI тысячелетию до н.э., а распад на восточные и западные – к рубежу IY-Y тысячелетий. В праязыке реконструируются названия домашнего скота, культурных растений и металлов такого уровня, какого на северном Кавказе еще не было. К потомкам западнокавказского праязыка относятся не только адыгейский и абхазский, но и хатский язык — язык предшественников хеттов в Малой Азии, а родичами хаттов на севере страны были кашки. Вот оно, совпа­дение имен! И не случайно, значит, что адыге (черкесы) носят то же имя: косоги: кашак, гашк. Это — древнее племенное на­звание малоазиатского населения.

Загадкой для археологов и историков стала еще одна не менее яркая культура, названная по месту находки у ст. Новосвободной «новосвободненской». Там были найдены царские усыпальницы— гробницы из каменных плит с отверстием. Стены одной из гробниц были расписаны красной и черной красками с изобра­жением лука и колчана со стрелами. Лук и стрелы — только детали росписи. Изображения на стенах гробницы образуют как бы панораму. В центре боковой стены помещена главная фигура, по-хозяйски рассевшаяся, с широко расставленными ногами. На разведенных руках по пять пальцев. У фигуры вместо головы небольшой выступ, вокруг нее бегают кони, по сравнению с ней — маленькие. Судя по их облику (хвост с кисточкой), кони дикие. В древности существовало представление, что домашние животные принадлежат людям, а дикие — богу. Бег вкруговую выражал пиетет, был символом почитания. У древних индоариев такой обход совершался посолонь (по ходу солнца), т.е. правым плечом к центру, и назывался «прадакшина» (от дакшина — правая рука, десница). Когда же имели дело с миром мертвых, где все наоборот, обход совершался против движения солнца и назывался «апасавья», или «прасавья» (древнерусское «ошуя» — слева). Так же обстояло дело и у кельтов, только названия были другими.

Дикие кони бегут вокруг сидящей фигуры, совершают апасавью. Похоже, в центре изображено божество, связанное с загробным миром. Однако почему в такой странной позе? Это хорошо известная древняя поза Рожаницы. Так многие народы изображали великую богиню-мать, ведавшую рождением и смертью, т.е. переселением из одного мира в другой. «Широко рассевшаяся госпожа» называли ее в Сибири. У индоевропейцев она ассоциировалась с землей: все рождено землей, и все ухо­дит в землю. «Мать-Сыра-Земля» называлась она у славян. Индоарии почитали Мать-Землю Притхиви. Итак, это Мать-Земля широко раскрывает покойному свои объятия, но причем тут кони? Черные кони — божества смерти известны грекам и гер­манцам, а у индоариев цветом смерти и траура был красный. Поэтому здесь кони красные, с этим связан ритуал посыпания покойников охрой.

У греков Мать-Земля — это богиня Деметра, однако, без­головое божество загробного мира известно и у греков. В гре­ческой черной магии последних веков до н.э. безголовый демон, связанный со смертью и плодородием, неопределенно имено­вался «ужасный». Даже боги не могли ни видеть его, ни знать его имя. «Тебя призывает безголовый , — обращался к нему автор одного колдовского папируса, - и тебе подвластно все, твой истинный образ никто из богов не может увидеть» [5, 7]. Смысл этого в следующем: убийство — тяжкий грех, но бог смерти, убивающий всех, свободен от этого греха, он убивает, оставаясь невидимым.

Имя хозяина загробного мира у древних греков Аид (неви­димый). Аид носил шапку-невидимку, В представлениях древних невидимость была как-то связана с укрыванием головы. По Го­меру, невидимой была и Деметра. Безголовые боги известны так­же у кельтов. Сосуды с изображением безголовых персонажей найдены в Малой Азии и в Иране. Лук и колчан у многих древ­них народов (от египтян и ассирийцев до иранцев) символизи­ровали царское достоинство, а знатных подданных, полководцев царя, хоронили со стрелами в руке.

Можно еще долго и подробно описывать находки в Май­копе и Новосвободной, которые дают возможность раскрывать удивительные культурные связи, растянувшиеся на тысяче­летия. Однако подведем итоги: майкопский узел примечате­лен удивительным сочетанием культурно-генетических свя­зей. Две достаточно различные культуры обладают многими общими чертами, которые нельзя объяснить только культур­ным заимствованием. Сходство их обусловлено глубокой культурной традицией, вынесенной из Малоазийско-передне-азиатского регионов, и явным влиянием ближневосточных культур в период их формирования.

Культурные традиции индоевропейцев

Проблема культурной традиции также может быть прослеже­на на основе анализа ареалов распространения культовых живо­тных и обрядов, связанных с ними.

Культовая роль лошади. У древних индоевропейцев функции коня очень многообразны: и военно-транспортная, и культовая, и мифологическая. «Ригведа» содержит гимны обожествления коня. Так, конь Эташа, ведущий колесницу солнца, — и сам является божеством.

Роль коня, лошади в древнеиранской традиции аналогична индийским обрядам принесения в жертву коня у «конского столба», отождествленного с «мировым деревом». Подобное жертвоприношение существовало у скифов, у осетин как обряд посвящения коня покойнику.

В славянской традиции у каждого из трех основных богов балтийских славян был свой, особой мести, священный конь. Священные кони играли ритуальную роль и при гадании. В восточно-славянском жертвеннике IX в. славянского божества «Грозы на коне» — Перуна (на Перыни, близ Новгорода), отождествляемого с хеттским богом на коне Пируа, найдены останки жертвоприношения лошади.

В той же местности засвидетельствовано принесение в жертву коня в качестве строительного обряда, который сопровождался водружением на крышу двух коней — «коньков». Конь выступал в славянском фольклоре как священное животное.

Культовая роль коровы. Символика «Ригведы», отражающая, очевидно, и более раннюю индоиранскую традицию, часто использует образы «дойной коровы» и ее молока как символы космического плодородия и изобилия, связанного с обрядами «Потоки молока» (ср. «молочные реки — кисельные берега»). Другая основная физиологическая и хозяйственная функция коровы отражена в древнеиндийской традиции в особых ритуалах принесения в жертву стельной ("восьминогой") коровы. Этот ритуал носил общеиндоевропейский характер и соблюдался в Риме, в хеттской традиции и т.д.

Культовая роль быка. Представления древних индоевропейцев о космических божествах как «быках» согласуются с соответствующими образами египетской, шумерской и древнесемитской мифологии. В «Ригведе» «быками» постоянно называются боги грома и грозы. Индра (вспомнить другие аналоги не представляет труда — Зевс). В «Гимне сну о Луне» присутствует образ «тысячерогого быка, который поднялся из моря». Аналогичная символика лунного божества как «быка» известна в Древнем Двуречье и выявлена недавно в древней культуре южной Туркмении III-II тысячелетия до н.э.

В той же «Ригведе» священный бык связан опосредованно и с Солнцем — в ней описывается обряд закалывания двух быков под «созвездием Агха», несущий в себе следы космического жертвоприношения. Аналогичные обряды прослеживаются в анатолийской традиции — принесение быков в жертву с молитвами (ср. в старой русской традиции: «молить быка», т.е. приносить в жертву).

В иных традициях с течением времени обряд жертвоприношения быка менялся. Так, в Древней Греции вошло в обычай приносить в жертву быка, съевшего жертвенный хлеб.

Часто жертвоприношению предшествовали различные обряды: кормление жертвенным хлебом, ритуальные игры с быком (тавромахия на Крите, Чатал Хююк в Малой Азии, YII-YI тыс. до н.э.) В малоазиатской традиции сакральная игра с быком заканчивалась его закалыванием (ср. коррида) и т.д.

С изменением обряда в древнеиндийской, древнегреческой традиции была произведена замена быка жертвенной лепешкой изображающей быка. Эта традиция до недавнего времени существовала и у славян. Наиболее характерен «коровайный обряд» в Белоруссии. Там сохранился ритуал выпечки хлеба «коровая» (выступавшего как свадебный мужской символ и названного по древнему имени быка — корв). Коровай имеет вид большого хлеба, украшенного изображениями солнца, луны, шишек, животных (или их частей— рога, вымя и т.д.), других символов плодородия.

Таким образом, культурная традиция древних индоевропейцев не затерялась в тысячелетиях. Ее глубина и хронологическая устойчивость, распространение на больших территориях Евразии показывают культурную связь потомков древних индоевропейских племен, в какой-то мере сохранившейся до сих пор.

Восстановление древнейшей культурной традиции стало возможным благодаря сравнительно-лингвистическим исследованиям, которые позволили выявить значимость языка как элемента культуры и носителя культурной традиции.

Литература:

1.Энциклопедия: Культурология ХХ век.

2.Гамкрелидзе Т., Иванов В.В. Индоевропейский язык и индоевропейцы. Тбилиси, 1984, ч. 2.

3.Иванов В.В., Топоров В.В. Исследования в области славянских древностей.

М.,1974.

4.Дьяконов И.М. Пути и судьбы\\Знание - сила, 1988, № 9.