Обряды и обычаи славян на Руси в XIII-XIX вв.

Введение.

Какая жизнь отликовала,

Отгоревала, отошла!

И все ж я слышу с перевала,

Как веет здесь, чем Русь жила.

Я. Рубцов

В XX веке Россия раскрестьянилась. Ушел в прош­лое огромный материк русской народной культуры, лишь сейчас осознаваемый нами как величайшая цен­ность. Но крестьянская цивилизация, создававшаяся в нашей стране сотни лет, имеет в лице ныне живущих стариков своих последних свидетелей. Еще живы люди, пахавшие по единоличному, мерившие день уповодами, а год — постами и мясоедами. Находившиеся внут­ри великого круговорота природы. Их рассказы о про­шлом драгоценны, поскольку они видят тот, оставлен­ный в прошлом мир изнутри, а не снаружи, как мы.

Для нас пока непредставимы ценности этого мира, его атмосфера, миропонимание людей, то есть — то идеальное, что не фиксируется ни в каких документах, поскольку это повседневность, но для нас сейчас зага­дочно не менее чем сокровища скифских курганов. Соха, выставленная в музее, мертва, поскольку па­харь, для которого она была частью жизни, никогда уже не покажет нам своей работы. Но наши старожи­лы, родившиеся в начале этого века, еще могут многое рассказать. Постараемся увидеть мир крестьянской России первой половины XX века, воссозданный на основании такого рода рассказов стариков-крестьян. Мы можем увидеть самое ценное и самое главное, то — без чего мертвы горы специальной информации об эпохе — отношение людей друг к другу, природе, одежде, пище, власти. Попытаемся взглянуть на мир крестьянской культуры как на остановленное время, самостоятельную ценность, а не преддверие нашего дня. Это был гигантский, полнокровный, бурлящий мир, в котором жили.

1.Порядки, характер и обычаи русского народа.

1.1Рождение младенца.

Зажиточные люди ставили родиль­ные столы, а крестьяне приготовляли особое пивцо и брали для того разрешение от начальства. Родиль­ницы получали от гостей подарки обыкновенно деньгами. Это соблюдалось и у знатных, но только для исполнения обычаев; ибо родильнице в доме боярском давали по золотому. Русские спешили крестить младенца, и чаще всего крещение происхо­дило на восьмой день, но иногда и в сороковой, так как эти числа напоминали в младенческой жизни Иисуса Христа со­бытия обрезания и сретения. Имя изрекали чаще всего слу­чайно, по названию святого, память которого отмечалась в день крещения. Крещение происходило у всех сословий в церквах и в домах допускалось только по болезни или крайней слабости новорожденного и непременно не в той комнате, где он рожден, так как та комната долгое время считалась осквер­ненной.

Выбор восприемника падал чаще всего на духовного отца или родственника. При крещении на новорожденного надевали крест медный, серебряный или золотой, который на нем оста­вался на всю жизнь. Восприемнику священник возлагал на шею белый платок и связывал его обоими концами; а по окончании обряда платок этот снимался и оставался в церкви. После обряда в тот же день учреждался крестинный стол, и при этом кроме гостей кормили и нищих. Царь в день крещения делал торжественный стол для патриарха, духовных властей и светских сановников; по окончании обеда духовные благословляли новорожденного, а прочие гости подносили ему дары. В царском быту это был единственный раз, когда царское дитя показывали до совершеннолетия; с тех пор оно долго оставалось в глубине царских хором. Крещение царского мла­денца не ограничивалось одним обычным крестинным столом.

По городам и монастырям ездили жильцы с грамотами, возвещавшими о рождении царского детища, и все монастыри спешили везти новорожденному подарки; тем, которые мало давали, замечалось, что они мало желают добра новорожденно­му из царского дома.

Духовное рождение считалось значительнее телесного, и оттого день рождения оставался незаметным, а день ангела или именины во всю жизнь праздновался каждым, кому позволяло состояние.

1.1.1 Родины у пермяков.

Пермячка вообще мало обращает внимания на беременность и работает, как и вне беременности, до последних часов. Зимой — если пермячка дома, она удаля­ется для разрешения в баню, а летом — в хлев, впрочем, из хлева, хотя это и летом, она все же, разрешившись от бремени, идет в баню и часто сама ее затопляет, если нет при ней до­машних женского пола. Если же родит в дороге, в поле или на пути к дому, то неминуемо топят баню там, куда она придет.

Повивальная бабка называется у них гог-баба, то есть пуповая баба, или бабитчись-баба, то есть — повивальная. Ее призывают нередко перед родами, но чаще после родов. Эти бабки у них — старухи из числа тех, которые по себе подобных случаев много испытали и знают при этом много молитв, заго­воров, умеющие лечить в случае трудных родов и знающие приметы.

Родильница перед родами, прежде всего, развязывает на себе все узлы, снимает пояс, дубас, расплетает косы, иногда разрывает стан рубашки. Это, по мнению пермячек, облегчает и ускоряет роды. Но если, вопреки такой предосторожности, она «мучится», то бабка приводит ее в избу, раскрывает стол скатертью, ставит на нее хлеб, соль и брагу; потом отодвигает стол от лавок, распускает на родильнице всякие какие бы то ни было узлы и трижды обводит ее вокруг стола, каждый раз приговаривая: «Как скоро раба (такая-то) обойдет круг стола, так скоро и родит», затем берет с божницы образ, обмывает его свежей водой над дном опрокинутого ведра, которая при этом скопится на обороченном кверху донце, дает пить родильнице из трех мест, поворачивая ведро по солнцу; в заключение ос­тавшейся водой спрыскивает родильницу врасплох, чтобы испу­гом ускорить акт разрешения, а домашние с той же целью неожиданно производят тревогу, крича в избе или под окном на улице что-нибудь такое, что способно возбудить чувство испу­га, напр.: горим! пожар!.. Такими средствами достигают разре­шения родильницы от бремени... После родов уводят в баню родильницу. Неблагополучные роды бывают очень редки бла­годаря крепкой натуре пермяцких женщин.

Какие бы ни случились роды: трудные или легкие, во всяком случае, первое дело бабки приготовить в бане «воду от уроков». Вода для этого употребляется непременно речная, бабка нарочно ходит за ней с чистым ведром и зачерпывает ее всегда по течению реки. Возвратившись с реки в баню и сотво­рив Иисусову молитву, бабка погружает в ведро правую руку и, зачерпнув там горстью воду, спускает ее по руке через локоть в нарочно приготовленный туес, нашептывая: «Как вода на локте не держится, так на рабе Божьей (имя родильницы) ни уроки, ни призоры не держались». Таким образом, черпается воды тридевять локтей (то есть три раза по девяти, 27), которые всегда считаются с отрицанием, как говорится, «сзади»: не одна, не две, не три, не четыре... и т. д., до девяти, потом считаются вторые и третьи девять. С молитвой, спустив в эту воду три накаленные докрасна уголька, бабка горстью правой руки через локоть левой льет эту воду трижды на крайний камень каменки, потом трижды на дверную скобку, придерживая туес так, что пролитая вода опять стекает в него же; при этом каждый раз она приговаривает: «Как на камне (или скобе) вода не держит­ся, так на рабе Божьей (имя) ни уроки, ни призоры не держи­тесь!» Этим кончаются чары над водой, и она после этого считается так сильно заговоренной, что ни один колдун делается не в силах уничтожить ее целительную силу. Затем бабка ставит родильницу лицом на восток — если только она может сто­ять, — в противном случае сажает ее на банный порог и три раза брызжет ей в лицо набранной ею в рот наговоренной водой, приговаривая: «Как вода на лице не держится, так на рабе Божьей (имя) ни уроки, ни призеры не держитесь!» Вылив из туеса остальную воду родильнице на голову, бабка подхва­тывает воду при ее падении с головы в правую горсть и брыз­жет ею на, каменку из-под левой своей ноги.

В доме между тем приготовляют родильнице теплую брагу, а у кого есть — и рыбные пироги. Родильница остается с бабкой два, три дня и более в бане, смотря по состоянию своего здоровья, по выходе же вскоре принимается за свои обыкновенные домашние занятия. Принеся новорожденного в первый раз в избу, бабка передает его на руки отцу, который сам кладет его в люльку и тем как бы официально признает его своим дитем.

Вскоре после родов в пермяцких семьях были крестины. Для этой цели зажиточные отцы приглашают священника к себе в дом; у всех же прочих, составляющих большинство, бабки приносят новорожденных для крещения в церковь во всякую пору года в ближайшие после родов дни. Разумеется, бывают случаи, что крещение следует иногда тотчас после родов. При крещении родители редко просят священников дать то или другое имя ребенку; обыкновенно эта статья предоставляется решению самого священника, который и дает ребенку имя свя­того, которого память празднуется в день крещения или бли­жайший к нему. Восприемниками от купели родители назначают кого-либо из родственников или иногда из коротко знакомых; их приглашает обыкновенно отец. Никаких расходов по этому случаю, восприемники не делают, заметьте: крест, пояс, рубаш­ка, ризки — холст, на который принимают от купели, — бы­вают хозяйские, домашние. Если восприемницей бывает девуш­ка, то случается, что во время крещения она распускает свою косу у затылка в один пучок; когда новорожденного крестят дома, то после совершения таинства отец угощает священника дома вместе с кумом и кумой обедом.

Крестные отец и мать у пермяков уважаются как близкие родные. Спустя шесть недель после крещения восприемнице при­носят от крестника подарок — холстину аршина в два длиной. В день своего ангела, для выражения почтения, крестники или крестницы ходят иногда к своим восприемникам, если они живут близко, с челпанами хлеба. Восприемники отдаривают малюток деньгами. Понятно, что отдарки бывают невелики и ограничи­ваются двумя, тремя копейками серебром.

В доме родителей новорожденному приготовляли люльку, называемую дютыпятан. Люльку эту привешивают обыкно­венно под полатями, или грядками, на едва гнущемся очепе (шесте). Вместо постели кладут грязные обноски одежды и разное грязное тряпье. Полога у колыбели не бывает.

Пермячки по большей части кормят сами детей своей гру­дью и всегда около года; некоторые дают ребенку рожок с ко­ровьим молоком. Чуждые всякой застенчивости, пермячки кор­мят грудью открыто как при домашних, так и при посторонних. Отнимают детей от груди, кормя их перед наступлением года коровьим молоком, а потом крошками хлеба в горячих щах или просто в горячей воде, а коль скоро дитя достигло полуторагодовалого возраста, то кормят тем, что едят взрослые.