Пушкинское в лирике Некрасова и Добролюбова

34389
знаков
0
таблиц
0
изображений

(два примера стилистического "пушкинолюбия" в творчестве поэтов ж. "Современник")

В этой статье мы обратимся к рассмотрению образцов стилизации как жанра, а также попытаемся выяснить, как осваивали наследие великого лирика “революционно-демократические” авторы журнала “Современник”, а именно Н.А.Некрасов и Н.А.Добролюбов. Забегая вперед, отметим, что рассмотрение приводимых ниже фактов провоцирует вывод о том, что, как это ни парадоксально, уже по характеру освоения в произведении чужого материала, по стилистическому качеству аллюзийного произведения (т.е. отношению его или к вариациям, или к стилизациям) можно сделать прямое заключение о художественном (и шире - человеческом) отношении его создателя к предшественнику. Несомненно, этот вывод нельзя считать универсальным и пригодным ко всякому случаю: очевидно, в каждом конкретном случае он зависит от качества приводимых примеров.

1. Черта его личности.

Существуют поэты, которые, пусть и создают произведения стихотворные, более всего боятся писать “поэтично”. Соотнося свои стихи с высокими образцами лирики, они испытывают комплекс художественной неполноценности. Проявление их творческой натуры всегда отмечено двойственностью: уже в самих произведениях читатель различает, как лирик и “певец возвышенного”, пробуждающийся в поэте, собственной рукой зажимает себе рот, а самое большее, на что осмеливается,- выразить высокие чувства скупыми словами или вовсе спрятать их, пытаясь уверить читающую публику в том, что подобную высоту признает за чувствами иными (негодованием, удрученностью, сарказмом). Подобные авторы, как правило, удачно вживаются в такую измышленную “роль”, но... Нет-нет, да и проявится временами обида на свою творческую судьбу, и тогда поэт на время дает волю своей “постыдной слабости”: начинает писать “поэтично” и о “поэтичном”, выражать свои “положительные” эмоции. А потом устыдится и - или уничтожит свое сочинение, или постарается теми средствами, что в распоряжении любого писателя, замаскировать следы проявлений такого рода чувств.

К числу таких авторов принадлежит Н.А.Некрасов. Его первые дошедшие до нас стихотворные опыты относятся к году, следующему за годом смерти Пушкина. По-разному могла сложиться судьба начинающего литератора. Перед ним было несколько путей. Поначалу он выбрал путь самый очевидный: в его раннем сборнике “Мечты и звуки”, которого поэт впоследствии так стыдился, слишком много вялых подражаний популярным поэтам (Пушкину, Бенедиктову и другим). Вот, к примеру, как неосмысленно подходит ранний Некрасов к использованию литературного материала: в стихотворении 1839 года “Пир ведьмы” (в первой и второй его частях), с его шутливым характером и необязательным сюжетом, он стилизуется под серьезнейшее пушкинское произведение - “Бесы”.

1

Темно в хате, душно в хате;

Пляшут ложки на столе.

Скачет ведьма на ухвате,

Едет черт на помеле.

Светло в хате, чисто в хате...

(Мчатся тучи, вьются тучи...)

2

Ветер свищет, ветер вьется,

(Вьюга злится, вьюга плачет...)

Воет бор, ревет ручей;

Вдаль по воздуху несется

Стая леших и чертей.

(Мчатся бесы рой за роем...)

Поле стонет, поле плачет,

(Вьюга злится, вьюга плачет...

Завывает, словно волк;

(Кто их знает? пень иль волк?)

По земле ползет и скачет

(Вот уж он далече скачет...)

Змей гремучих целый полк.

Вползли змеи в двери хаты,

Черти с шумом из трубы,

Безобразны и рогаты,

(Бесконечны, безобразны...)

Повалились, как грибы.

/.../

Позднее Некрасов переменил литературный маршрут. Во-первых, литературным “пристрастием” заимствователя стало творчество Лермонтова. Во-вторых, все, что заимствовал Некрасов-поэт, он стремился “прозаизировать”. Почти все доступные ему художественные средства и сам литературный материал, что убедительно доказали Ю.Н.Тынянов (1) и Б.М.Эйхенбаум (2), он использовал исключительно для “прозаизации”: например, тонкие лирические стихи переделывал в сатиру, фельетон (“В один трактир они оба ходили прилежно...”). Но иногда желание уравнять свои стихи - хотя бы в стиле! - с высокими образцами (следовательно, и себя с их авторами?) пересиливало этот доминирующий творческий принцип. Не из подобных ли побуждений Некрасовым и Панаевым, создателями маски Нового поэта, были перекуплены права на созданный Пушкиным “Современник”?

Мы попытаемся дополнить некоторыми штрихами портрет “продолжателя” Некрасова, обратившись к уникальному примеру маскировки зависимости его собственного сочинения от конкретного литературного источника. Этот пример являет собой стихотворение, впервые опубликованное в 1851 году в “Современнике” (#11, с. 87-88) под заглавием “К ней” и носившее подзаголовок “(Из Ларры)” во всех прижизненных изданиях сочинений поэта. В текст его Некрасов неоднократно (на протяжении жизни) вносил изменения, а канонический образец, выверенный по авторской правке, появился в посмертном издании “Стихотворений” поэта в 1879 году (цитируя его, мы выделим курсивом интересующие нас фрагменты):

В неведомой глуши, в деревне полудикой

Я рос средь буйных дикарей,

И мне дала судьба по милости великой

В руководители псарей.

Вокруг меня кипел разврат волною грязной,

Боролись страсти нищеты,

И на душу мою той жизни безобразной

Ложились грубые черты.

И прежде, чем понять рассудком неразвитым,

Ребенок, мог я что-нибудь,

Проник уже порок дыханьем ядовитым

В мою младенческую грудь.

Застигнутый врасплох, стремительно и шумно

Я в мутный ринулся поток

И молодость мою постыдно и безумно

В разврате безобразном сжег...

Шли годы. Оторвав привычные объятья

От негодующих друзей,

Напрасно посылал я поздние проклятья

Безумству юности моей.

Не вспыхнули в груди растраченные силы -

Мой ропот их не пробудил;

Пустынной тишиной и холодом могилы

Сменился юношеский пыл,

И в новый путь, с хандрой, болезненно развитой,

Пошел без цели я тогда

И думал, что душе, довременно убитой,

Уж не воскреснуть никогда.

Но я тебя узнал... Для жизни и волнений

В груди проснулось сердце вновь:

Влиянье ранних бурь и мрачных впечатлений

С души изгладила любовь...

Во мне опять мечты, надежды и желанья...

И пусть меня не любишь ты,

Но мне избыток слез и жгучего страданья

Отрадней мертвой пустоты...

В авторский экземпляр “Стихотворений” 1873 г. (т.1,ч.1, с.51-52) Некрасов вписал, заменив прежнее, заглавие “(Подражание Лермонтову)” и на полях текста сделал следующие пометки: “Подражание Лермонтову. Сравни: Арбенин (в драме “Маскарад”). Не желаю, чтобы эту подделку ранних лет считали как черту моей личности” (курсив мой - В.С.); “Был влюблен и козырнул”.

Современные комментаторы произведений Некрасова, не считая связь стихотворения с указанным самим поэтом источником очевидной, но не отклоняясь от “версии” автора, пытаются сгладить это противоречие.

Если и признают связь “довольно отдаленной” (3), то не обосновывают это. Или выносят “соломоново решение”, указывая на конкретный(!) фрагмент “Маскарада” (действие 1, сцена 3, выход 2), но дополняя такое указание оговорками: стихотворение “не является подражанием... в точном смысле слова” (4) или “является не подражанием..., а переосмыслением лермонтовских тем” (5).

Только И.И.Подольская, комментатор академического издания сборника “Стихотворения.1856”, справедливо замечает, что в авторских пометках на полях “Стихотворений” 1873 года “бросаются в глаза настойчивые указания на подражательный характер стихотворения...”, и подчеркивает “противоречивый характер... примечаний, в одном из которых Некрасов называет стихотворение “подделкой”, а в другом пишет о влюбленности”, в чем ей “видны попытки скрыть автобиографический характер стихотворения” (6).

Но в этом ли противоречивый характер некрасовских примечаний? Исследовательница подразумевает, что признание Некрасова в стилизации является ложным, маскировочным. Некрасов действительно настойчив: мало того, что уже новым заголовком расписался в подражании, вдобавок напоминает об источнике еще и на полях. Да и точное указание источника “серьезного” стихотворения - исключительный случай для Некрасова. Если желание перечеркнуть описание фактов автобиографии (допустим, что автор искренен) возникло у Некрасова, то каковы были причины его возникновения? Устыдился собственной жизни?

Очевидно, что автор скрывал нечто иное. Названный им источник, конечно, фиктивен. Но зачем все-таки он его указал, если мог ограничиться заголовком? Скорее всего, для того, чтобы направить читателей по ложному следу и дать им возможность убедиться в “довольно отдаленной” связи с Лермонтовым. Тогда бы значимость этого стихотворения выросла в их глазах, и они бы оценили излишнюю скромность поэта.

Что же таким оригинальным образом старался скрыть Некрасов? Нам кажется, что при обнаружении преподносимых самим автором ложных данных следует учитывать характер мнимых фактов и искать истину прежде всего в том ряду, к которому эти факты могли бы относиться. Например, в данном случае, если поэт указал заведомо ложный источник, стоит подумать, не было ли его указание полупризнанием, и поискать источник истинный.

Некрасов действительно увел исследователей от настоящего объекта заимствования. Его нужно было прятать, потому что уж очень этот тайный источник известен. Это знаменитое пушкинское “Я помню чудное мгновенье...”.

Написанное в 1846 году, “Подражание Лермонтову” находится в кругу квазипушкинских стихов Некрасова: “Когда из мрака заблужденья...”, “Родина”, “-Так, служба! сам ты в той войне...”. Особенна заметна его связь с “Родиной”, где обнаруживаем аналогичное описание некрасовской молодости:

...Но, ненависть в душе постыдно притая,

Где иногда бывал помещиком и я;

Где от души моей, довременно растленной,

Так рано отлетел покой благословенный,

И неребяческих желаний и тревог

Огонь томительный до срока сердце жег...

Но ведь, как известно, “Родиной”, которую оценил В.Г.Белинский, автор гордился. Почему же он должен был стыдиться того и скрывать то, о чем открыто написал в “Родине”? Очевидный ответ на этот вопрос подтверждает, что ретуширование автобиографии здесь ни при чем.

Тогда посмотрим, в чем же близость некрасовского текста пушкинскому шедевру. Обратим внимание на выделенные курсивом элементы. 1-й стих: формально-смысловая идентичность соответствующему элементу в пушкинской строке “В глуши, во мраке заточенья...”. 8-й стих: синтаксическое клише с лексическим фрагментом строки "И снились милые черты...". 17-й стих: точно цитируется фрагмент строки “Шли годы. Бурь порыв мятежный...”. Стихи 27-й и 28-й: они по контрасту соотносятся инспирировавшим их стихом “Душе настало пробужденье...”. Стихи с 29-го по 32-й (все 8-е четверостишье) соотносятся с заключительной строфой пушкинского стихотворения: в перекрестной рифмовке Некрасова первая пара рифм на “-ений” повторяет пушкинские на “-енье”, а вторая(“вновь” - “любовь”) - попросту заимствована (случай заимствования еще более явный, чем в тютчевском “Безумии”). Кроме того, первые две строки четверостишья Некрасова по смыслу соотносятся с тремя последними у Пушкина, а лексика катрена отчасти обусловлена источником: “для жизнии волнений” соотносимы с рядом “и жизнь, и слезы, и любовь”, а в строке “Влиянье ранних бурь и мрачных впечатлений...”, вероятно, использованы лексические элементы словосочетаний “бурь порыв мятежный” и “во мраке заточенья”. Наконец, в начальном стихе последнего четверостишья “Подражания...” тем же рядом “и жизнь, и слезы, и любовь” обусловлены “мечты, надежды и желанья”. Да и в стихотворной форме прослеживается зависимость: Некрасов сохранил рифмовку четверостиший источника ЖМЖМ, а к нечетным стихам в исходном 4-стопном ямбе (четные-то указывают на прежний метр!) добавил лишние стопы.

И еще обратимся к композиции некрасовского стихотворения: в ней относительно точно воспроизводится автором композиция лирического сюжета Пушкина ( период воодушевления - длительный период духовной пустоты - момент неожиданного воскресения души, взаимосвязанного с появлением любовного чувства).

Как мы увидели, связь “Подражания Лермонтову” с пушкинским “Я помню чудное мгновенье...” достаточно прочная. Что же, является ли стихотворение Некрасова вариацией пушкинского? Нисколько. Вариация - образец более высокий, потому что, с одной стороны, более самостоятельна, а с другой - само заимствование чужого материала мотивировано, имеет художественную целесообразность. При всем сходстве элементов некрасовского и пушкинского текстов “Подражание Лермонтову” остается только на уровне стилизации - на низшем уровне.

Для того, чтобы ответить на вопрос, почему Некрасов не вышел на уровень вариации, сравним характер отношений между двумя планами его текста с характером отношений между двумя планами вариаций “Пророка”. Варьирующее стихотворение - это всегда вариация “на тему”. Иными словами, оба плана вариации имеют общий объект изображения. Можно было бы сопоставить некрасовскую стилизацию со стихотворением А.К.Толстого “Меня, во мраке и в пыли...” - и увидеть: Толстой, при всей “прозрачности” второго плана его произведения, не отступает от ведущей темы “Пророка”, от изображения внутреннего “просветления”, восприятия откровения. Не то у Некрасова: во-первых, если пушкинский текст посвящен описанию роли его адресата в жизни лирического героя, то в “Подражании Лермонтову” эта тема (любовная) отодвинута, она вытеснена изображением процесса духовной эволюции самого Некрасова (пушкинское ТЫ вытеснено эгоцентричным некрасовским Я); во-вторых, “Подражание Лермонтову”, подобно “Родине”, проникнуто пафосом “отрицания” (напомним, что последнее стихотворение Белинский одобрил именно потому, что почувствовал этот модный дух), и если бы это “отрицание” распространялось и на те явления жизни, которые описал Пушкин (что мы видим в “Пророке” лермонтовском), то это бы и придавало некрасовскому стихотворению характер вариации.

Итак, связь установлена. Остается выяснить, осознавал ли ее сам Некрасов или стилизация получилась произвольно. В пользу первого свидетельствует тот факт, что автор, который, как мы отметили выше, в течение жизни вносил в свой текст изменения, менял его таким образом, чтобы он стилистически приближался к собственному источнику. Так, например, была заменена начальная строка журнального варианта “В суровой бедности, невежественно-дикой...” на строку, содержащую элемент источника (“в... глуши”), в авторской тетради 1855-го года. Позднее был включен в канонический текст и стих с аллюзийным фрагментом “Шли годы. Оторвав...”.

Что же получается? Поэт, который якобы к середине сороковых годов избавился от необходимости подражать кому бы то ни было и выработал оригинальный стиль (с чем мы, конечно, согласимся), все-таки не избежал незрелого желания достичь чужой стилистической планки. Публикуя приведенное здесь стихотворение с подзаголовком “(Из Ларры)” во всех прижизненных изданиях, к концу жизни он решает “разоблачить” себя и... И дает своему творению столь же фиктивный заголовок “Подражание Лермонтову”, прекрасно осознавая, кому и какому именно произведению он так целенаправленно подражал. Но зачем это прятать?

То обстоятельство, что Некрасов являетя поэтом в стилистическом отношении действительно своеобразным, и позволяет заключить, что поэт через всю жизнь пронес подозрение в собственной художественной неполноценности. Если говорить об отношении стиля Некрасова к стилю Пушкина, то можно рассудить таким образом, что поэт-“отрицатель” был поглощен противоречивым чувством любви-вражды, творческой ревности. Как показывает разобранный выше пример, отталкиваться от Пушкина Некрасов пытался, но окончательно освободиться от этого тайного порока “пушкинолюбия” - так и не смог.


Информация о работе «Пушкинское в лирике Некрасова и Добролюбова»
Раздел: Литература и русский язык
Количество знаков с пробелами: 34389
Количество таблиц: 0
Количество изображений: 0

Похожие работы

Скачать
16944
0
0

... . Тем самым он сосредотачивает внимание прежде всего на общечеловеческом в несчастной жертве. Заканчивается же стих риторическим сравнением истязаемой крестьянки с Музой. В дальнейшем это уподобление стало устойчивым в лирике Некрасова. «Рыдающим звукам» его стихов соответствует образ «неласковой и нелюбимой Музы, /Печальной спутницы печальных бедняков, /Рожденных для труда, страданья и оков, – / ...

Скачать
33649
0
0

... Добролюбова» (1864) и др.) Н. А. Некрасов воскрешает символический образ поэта-пророка, восходящий еще к поэзии декабристов и содержащий традиционный социальнобунтарский аспект (не столь важный для Пушкина, но очень важный для Некрасова, как и для декабристов). Важно, что лирический герой Некрасова не отождествляется с пророком, как у Пушкина или Лермонтова. Лирический герой восхищается пророком ...

Скачать
174400
0
1

... 1870-х годов тесно соприкасаются все типы его «исповедальности». Глава 3. Поэма «Уныние» как квинтэссенция исповедальной проблематики Н. А. Некрасова. § 1. Обстоятельства написания поэмы. Поэма Н. А. Некрасова «Уныние» была написана в 1874 году, во время пребывания Некрасова в его имении в Чудовской Луке. Этому факту предшествовал ряд событий произошедших с поэтом. Несмотря на кризис, ...

Скачать
83216
0
0

... умру неведомый ему, Но я ему служил — и сердцем я спокоен... Таким образом, поэт видел смысл своего творчества имен­но в служении отечеству, поэтому тема родины занимает одно из ведущих мест в их поэзии. 3.Народ-труженник в творчестве Н.А. Некрасова  …В нашем отечестве роль писателя есть прежде всего роль… заступника за безгласных и приниженных. ...

0 комментариев


Наверх