Июля 1795 года сдал первый экзамен по юриспруденции и стал судейским следователем при кенигсбергском окружном управлении

22 июля 1795 года сдал первый экзамен по юриспруденции и стал судейским следователем при кенигсбергском окружном управлении.

Гофман много читал, и в это время знакомится с произведениями Шиллера, Стерна, Жан Поля, Руссо. Юноша также сочинял музыку и с удовольствием рисовал. И везде, повсюду юный Гофман проявлял свою вольнолюбивую натуру, борясь с косностью благочестивого бюргерского верноподданичества, пропитавшего Кенигсберг…

Родных беспокоили такие наклонности юноши. На семейном совете было решено послать Гофмана в силезский город Глогау, к дяде Иоганну Людвигу, занимающему там пост советника верховного суда.

В июне 1796 года Гофман отправляется в Глогау. Он приезжал потом в Кенигсберг, но навсегда сюда не вернулся, хотя его и приглашали. Окончательно Гофман покинул город после свадьбы в 1898 году на хорошенькой темноволосой, голубоглазой польке из Познани Михалине Рорер-Тициньской, дочери городского писаря. В последний раз Гофман вернулся в город детства 24 января 1804 года, в день своего рождения.[7]

Несомненно, Кенигсберг оставил глубокий след в душе Гофмана. Многие биографы делают акцент на том, что Кенигсберг душил Гофмана, отравил его детские и юношеские годы своей атмосферой прусского благочестия и верноподданничества.

Но, во-первых, отрицательный результат – тоже результат. Благодаря этой «душной» атмосфере у Гофмана с детства выработалось отвращение к косности и бюргерской морали, воплотившись потом в его произведениях, хотя бы в том же «Крошке Цахесе».

Во-вторых, как бы тяжело не давил на вольнолюбивую натуру юноши дух прусского верноподданичества, пропитавший город, он не мог затмить того, что Кенигсберг был для Гофмана городом, где он родился, городом его семьи и первых друзей, городом, где он получил образование и впервые сделал робкие шаги в литературу, музыку, живопись, город, где, наконец, он впервые познал прекрасное чувство любви… Несомненно, Гофману навсегда врезались в память улочки и кирхи старого Кенигсберга…

Подтверждения этого мы встречаем в творческом наследии Гофмана. Кенигсбергские впечатления молодости наложили отпечаток на многие произведения писателя. В повести «Золотой горшок» мы узнаем библиотеку Валленродта, находившуюся в Кафедральном соборе, в которой занимался Гофман. В другом сочинении встречаем описание поселка Росситтен (Рыбачий) на Куршской косе.[8]

Итак, несмотря на все свои противоречия и душную атмосферу прусского благочестия и верноподданичества, стеснявшие вольнолюбивую натуру мальчика, мы не можем отрицать того, что Кенигсберг остался для Гофмана городом детства, с которым было связано множество светлых и чистых воспоминаний юности.

Глава II. Сын Кенигсберга: Фантастический мир Гофмана

Гофман покинул Кенигсберг в возрасте двадцати лет. Тем не менее, как мы говорили, этот город оставил в его душе неизгладимый след итак или иначе оказал воздействие на его творчество.

А это творчество вошло в сокровищницу мировой культуры.

Гофман чрезвычайно разносторонней личностью. Он увлекался живописью и графикой, позднее обратился к музыке и сочинил, среди прочих произведений, оперу «Ундина» на сюжет Фуке.

Впрочем, наибольшей известности Гофман добился как писатель, как автор гротескно-фантастических новелл и сказок. Наиболее популярные произведения Гофмана – «Фантазии в манер Калло» (1814), роман «Элексиры сатаны» (1815-1816), «Ночные рассказы» (1817), «Серапионовы братья» (1819-1821), сатирическая сказка «Крошка Цахес по розванию Циннобер» (1819), роман «Житейские воззрения кота Мурра» (1821), сказка «Повелитель блох» (1822).

Кроме того, перу Гофмана принадлежит ряд теоретических работ и фрагментов по музыке и литературе.

Его деятельность в искусстве была многогранной, разнообразной. В Берлине ему наконец удалось получить место театрального капельмейстера (дирижера оркестра и хора), и начался новый, более отрадный, хотя не более легкий этап его жизни: служба в театре, уроки музыки и пения в богатых домах. Закулисные интриги, самоуверенная снисходительность филистеров - немецких обывателей, - глухих к настоящему искусству, безденежье, голод. "Вчера заложил старый сюртук, чтобы поесть", - записывает Гофман в дневнике. Опять замелькали города: Бамберг, Дрезден, Лейпциг, снова Берлин. Но среди всех трудностей не ослабевал его творческий энтузиазм. Свою работу в театре он не ограничивал обязанностями капельмейстера. Он сам подбирал репертуар, и благодаря его вкусу и таланту бамбергская сцена сделалась одной из лучших в Германии. Он делал эскизы, а часто и сам писал декорации к спектаклям, к которым сочинял музыку. Кистью и карандашом он владел в совершенстве, очень любил и блестяще рисовал карикатуры: на прусские власти, на духовенство в Бамберге... Некоторые из них причинили ему много неприятностей - так метко и хлестко били они в цель.

 В 1816 году в Берлине с триумфом прошла его опера "Ундина" - первая романтическая опера. А после четырнадцатого ее представления вспыхнувший в театре пожар уничтожил партитуру и декорации "Ундины".

 К этому времени Гофман опять служит чиновником берлинской судебной палаты, - он вынужден был принять эту должность, когда из-за военных событий 1813 года вместе со всей театральной труппой остался в Лейпциге безработным.

 Но в эти годы главным делом его жизни становится литературное творчество.

 Его первое литературное произведение появилось еще в 1809 году, когда он жил в Бамберге. Это была новелла "Кавалер Глюк" - поэтический рассказ о музыке и музыканте.

 Герой рассказа - современник автора. Виртуоз-импровизатор, он называет себя именем композитора Глюка, умершего в 1787 году; его комната убрана в стиле времени Глюка, изредка он облачается в одеяние, напоминающее костюм Глюка.

 Так он создает для себя особую атмосферу, помогающую ему забыть об огромном суетном городе, где много "ценителей музыки", но никто не чувствует ее по-настоящему и не понимает души музыканта. Для берлинских обывателей концерты и музыкальные вечера - лишь приятное времяпрепровождение, для гофманского "Глюка" - богатая и напряженная духовная жизнь. Он трагически одинок среди обитателей столицы, потому что за их невосприимчивостью к музыке чувствует глухое безразличие ко всем человеческим радостям и страданиям.

 Только музыкант-творец мог так зримо описать процесс рождения музыки, как сделал это Гофман. Во взволнованном рассказе героя о том, "как поют друг другу цветы", писатель оживил все те чувства, которые не раз охватывали его самого, когда очертания и краски окружающего мира начинали превращаться для него в звуки.

 То, что безвестный берлинский музыкант называет себя Глюком, - не простое чудачество. Он сознает себя преемником и хранителем сокровищ, созданных великим композитором, бережно лелеет их, как собственное детище. И потому сам он как будто становится живым воплощением бессмертия гениального Глюка.

 Герои Гофмана чаще всего люди искусства и по своей профессии - это музыканты или живописцы, певцы или актеры. Но словами "музыкант", "артист", "художник" Гофман определяет не профессию, а романтическую личность, человека, который способен угадывать за тусклым серым обликом будничных вещей необычный светлый мир. Его герой - непременно мечтатель и фантазер, ему душно и тягостно в обществе, где ценится только то, что можно купить и продать, и только сила любви и созидающей фантазии помогает ему возвыситься над окружением, чуждым его духу.

 С таким героем мы встречаемся и в повести "Золотой горшок", которую автор назвал "сказкой из новых времен".

 Читая эту сказку, трудно предположить, что она была написана под гром артиллерийских раскатов, человеком, сидевшим без денег в городе, где шла война. А между тем это именно так. "Золотой горшок" Гофман написал в 1813-1814 годах в Дрездене, в окрестностях которого кипели бои с Наполеоном, уже потерпевшим поражение в России. О том, как он писал эту сказку, Гофман рассказывал в одном из писем: "В эти мрачные, роковые дни, когда со дня на день влачишь свое существование и тем довольствуешься, меня тянуло писать как никогда - будто передо мной распахнулись двери чудесного царства; то, что изливалось из моей души, обретая форму, уносилось от меня в каскаде слов".[9]

 Герой повести студент Ансельм - предмет всеобщих насмешек. Он раздражает обывателей, среди которых живет, своей способностью грезить наяву, неумением рассчитывать каждый шаг, легкостью, с какой он отдает последние гроши. Но автор любит своего героя именно за эту неприспособленность к жизни, за то, что он не в ладу с миром материальных ценностей. Не случайно одно из злоключений Ансельма, нечаянно опрокинувшего корзину уличной торговки, и оказывается началом чудесных происшествий, в результате которых его ожидает необыкновенная судьба.

 Юноша вовсе не равнодушен к простым жизненным благам, однако по-настоящему он стремится только к миру чудес, и этот мир с готовностью открывает ему свои тайны. И именно поэтому, когда Ансельм на минуту забывает о зеленой змейке Серпентине и поддается обыденным соблазнам - подумывает о том, чтобы стать надворным советником, жениться на хорошенькой дочке своего покровителя, - его ждет наказание. Сидя в своеобразной тюрьме - стеклянной банке, - он понимает, что не имел права изменять себе, своей поэтической натуре.

 В эпизоде кратковременного "отступничества" Ансельма отразилось одно из важнейших наблюдений Гофмана над "новыми временами": буржуазная действительность цепкой рукой может притянуть к себе даже мечтателя, обратив его помыслы к банальным житейским целям. Еще ярче передает эту мысль писатель в истории Вероники. Вероника тоже мечтает, она влюблена в Ансельма и даже борется за него. Но мечта ее весьма прозаична и банальна. Ей хочется стать женой солидного чиновника, жить в комфорте и почете; предел счастья для нее - золотые сережки, подарок состоятельного мужа. Вот почему избранником Вероники в конце концов становится надворный советник Геербранд.

 В филистерской среде, где живут герои Гофмана, царствует расчет. Он накладывает отпечаток и на фантазию и на любовь - на тот идеальный мир человека, который романтики противопоставляли действительности.

 Гофман понимал, что эта действительность сильна, что идеал под ее воздействием постепенно блекнет и принимает ее окраску.

 Заманчиво-фантастическое в повести Гофмана внезапно переходит в разочаровывающе-реальное, а в безобидно-привычном таится колдовская сила; вспомним хотя бы, как хихикающий кофейник оказался старухой колдуньей! Наиболее чудовищным выглядит у Гофмана быт, размеренное существование филистеров, уверенных, что только они рассуждают и живут правильно.

 И все-таки вся повесть "Золотой горшок" словно пронизана мягким золотистым светом, смягчающим нелепые, непривлекательные фигуры обывателей. Действительность еще не вызывает у Гофмана горького чувства.

 Ведь подлинный "энтузиаст" Ансельм сумел устоять перед ее дешевыми приманками. Он сумел поверить в невероятное настолько, что оно стало для него реальностью, он преодолел притяжение унылой житейской прозы и вырвался из ее круга. "Ты доказал свою верность, будь свободен и счастлив", - говорит Гофман своему герою.

 Писатель уверен, что чудо может произойти с каждым, надо только оказаться достойным его. Эта мысль звучит во всех гофманских произведениях. Об этом написана и сказка "Щелкунчик и мышиный король", напечатанная в 1816 году.

 С радостью погружается писатель в чудесную страну детства - страну замысловатых игрушек, затейливых пряников и конфет, удивительных и увлекательных историй. В "Щелкунчике" много ярких красок и движения; тщательно, как на широком полотне, выписаны разнообразные изделия искусных немецких мастеров, куклы, одетые в костюмы разных народов. Рассказ автора как будто сопровождается музыкой, в нем, кажется, ощущается ритм танца.

 Спустя много лет, уже после смерти Гофмана, по мотивам "Щелкунчика" был создан балет, музыку к которому написал Петр Ильич Чайковский.

 В этой детской сказке, как и в самых больших и значительных произведениях писателя, ярко выступает на общем фоне романтическая личность. Маленькая Мари отличается от всех остальных тем, что ее внутренняя жизнь выходит за узкие рамки окружающего быта. Как и Ансельм, она видит мир, незримый для других. Простые объяснения всем чудесам приводят ее в отчаяние, и девочка отвергает их - иначе для нее исчезнет вся красота жизни. Жить без веры в неожиданное, фантастически-прекрасное ей неинтересно и невозможно.

 И скромный, уступчивый Ансельм и ласковая послушная Мари обнаруживают непоколебимое упорство, когда у них пытаются отнять мечту, посягают на идеал, который их манит. Потому они и добиваются осуществления своей мечты.

 Кроме девочки Мари, в сказке "Щелкунчик" есть еще один герой. Он стоит как бы в стороне, но именно благодаря ему в жизнь приходит сказка. Это старый Дроссельмейер, смастеривший Щелкунчика. У него, как у Линдгорста в "Золотом горшке", два облика: он давний друг семьи Штальбаум, крестный Мари, старший советник суда и в то же время он тот самый королевский часовщик и чудодей, который нашел средство вернуть красоту принцессе Пирлипат.

 В лице Дроссельмейера воплощен любимый образ немецких романтиков - человек, достигший в своем искусстве такого совершенства, что сделанное его руками оживает и продолжает жить независимо от своего создателя. Прообраз его - замечательные ремесленники-умельцы, которыми славился на протяжении веков старинный немецкий город Нюрнберг.

 Люди творческого труда, влюбленные в свое дело, были жизненным подтверждением идеи писателей-романтиков: искусство - единственное настоящее призвание человека, только в искусстве может найти воплощение красота мира, гармония, идеал.

 Поэтому так привлекла внимание Гофмана гравюра, изображавшая средневековых мастеров за работой. Она называлась "Мастерская бочара" и была выполнена современником писателя Карлом Вильгельмом Кольбе. Ею и был навеян сюжет повести "Мастер Мартин-бочар и его подмастерья", в которой воспроизведена атмосфера Нюрнберга XVI века - века Дюрера и Кранаха, величайших художников немецкого Возрождения.

 В отличие от большинства произведений писателя, в этой повести нет фантастики, и счастливая развязка наступает без всякого вмешательства волшебных сил. Вместо добрых чародеев здесь торжествуют мастера-художники. Каждый из них до конца отдает свою душу искусству, которое ставит выше всех других искусств на свете.

К тому времени, когда был написан рассказ о бочаре и его подмастерьях (он появился в 1818 году), в произведениях писателя все заметнее начинает звучать насмешка над окружающей жизнью - насмешка уничтожающая и вместе с тем печальная. Жизнь западноевропейских стран все более входила в буржуазную колею. Все меньше оставалось надежд на возможность новых перемен, которые принесли бы иное, более гуманное мироустройство. Именно в эти годы усиливаются трагические ноты в творчестве всех романтиков. На страницах гофманского дневника мы встречаем грустное восклицание: "Такого, как "Золотой горшок", мне уже не написать".[10]

 Действительно, в поздних сказках Гофмана герои обретают свой идеал не в стране чудес, как Ансельм из "Золотого горшка". В фантастической повести "Маленький Цахес, по прозванию Циннобер" поэтичный юноша Валтазар находит свое счастье с шумно-жизнерадостной, домовитой девицей Кандидой, не имеющей ничего общего с романтической змейкой Серпентиной. И самое большое чудо, которым может наградить молодую чету добрый волшебник, - горшки, где не подгорают и не перекипают кушанья. Валтазар со своей возлюбленной остаются благополучно существовать в мире жалком и недобром. Здесь тупоумие воспринимается как мудрость, здесь пресмыкаются перед высокопоставленным ничтожеством, здесь боятся даже чрезмерной длины сюртуков, усматривая в этом крамолу и вольнодумство. И в "Маленьком Цахесе", и во всех фантастических историях, созданных Гофманом в последние пять лет его жизни, ясно ощущается, что рядом со счастливой сказочной развязкой притаилась невеселая правда.

 В эти годы появились самые крупные его произведения: повести "Принцесса Брамбилла", "Повелитель блох" и роман "Житейские воззрения кота Мурра", один из лучших в литературе прошлого столетия.

 Удивительное название этого романа возникло благодаря такому обстоятельству: у Гофмана был кот по имени Мурр, очень красивый и очень умный. Писатель часто шутил, что Мурр, пожалуй, читает его рукописи, когда в отсутствие хозяина просиживает часами на его столе. Отсюда и родился замысел - построить повествование от лица кота, будто бы занимающегося сочинительством и философией.

 Но неповторимый кот Мурр - не главное лицо последнего гофманского романа. Подлинный его герой - капельмейстер Иоганнес Крейслер, вдохновенный музыкант, непримиримый противник несправедливости и пошлости. Этот образ не раз появлялся в творчество Гофмана. В уста Крейслера писатель вкладывал свои мысли, в его переживаниях отображал свои собственные: судьба Крейслера была во многом зеркалом его судьбы. Однако в романе "Житейские воззрения кота Мурра" образ капельмейстера приобретает особую силу, особое значение.

 Герой Гофмана находится здесь в гуще загадочных и страшных обстоятельств, окружающих двор маленького княжества, где он состоит придворным музыкантом. Интриги, обман и насилие держат в своих цепях не одну человеческую жизнь, и Крейслер не может быть равнодушным свидетелем этого. Он вступает в открытый бой с таинственными роковыми силами, разоблачая стоящих за ними людей, родовитых и высокопоставленных. Гофман показывает, что это неравный бой, что одному человеку не сломить столь глубоко укоренившегося зла. Но тем не менее Крейслер остается у него борцом, потому что назначение истинного артиста - не только поклоняться прекрасному, но и сражаться за него. Глядя в лицо современному миру, видя полностью его искаженные черты, Гофман всегда верил, что искусство может и должно нести в себе то, чего не хватает этому миру, - добро и правду.

 Последние годы жизни Гофмана - годы напряженной и разносторонней деятельности. Обладавший огромным обаянием, вкусом и умом, Гофман умел отличать незаурядных людей и привлекать к себе сердца. Он был душою небольшого кружка, спаянного общими взглядами, интересом к искусству, к развивавшейся науке.

 Он продолжал писать музыкальные произведения, которые хотя и не принесли ему мировой славы, но уже тогда были известны и за пределами Германии.

 При всей своей интенсивной творческой работе Гофман продолжал оставаться на государственной службе. Теперь это имело и свою положительную сторону.

 Гофман не раз смело - и не без успеха - защищал обвиняемых в подрыве государственных устоев, благодаря чему нажил себе врага в лице прусского министра полиции.

 Когда появилась повесть "Повелитель блох", читатели сразу догадались, что прототипом сатирического образа чиновника, настолько же нетерпимого к каждой свежей и живой мысли, насколько глупого, послужил автору министр полиции. Дерзость писателя не осталась безнаказанной. Против него было возбуждено судебное дело: он обвинялся в оскорблении должностного лица, ему грозила тюрьма.

 Сначала Гофман с юмором относился к своим служебным неприятностям. Сохранилась его забавная карикатура: "Гофман в борьбе с бюрократией". Но министра полиции активно поддержал министр внутренних дел Пруссии. Ситуация становилась все более опасной. Тяжелые переживания окончательно подорвали и без того слабое здоровье писателя. Известие о прекращении судебного дела пришло уже после смерти Гофмана. Он умер сорока шести лет, в 25 июня 1882 года.[11]
ГЛАВА 3. НАСЛЕДИЕ Э. Т. А. ГОФМАНА

Но он оставил потомкам богатейшее наследие, которое живо не только на страницах книг, но и на сцене. По произведениям Гофмана Жак Оффенбах написал оперу «Сказки Гофмана», Лео Делиб поставил балет «Коппелия», а П.И.Чайковский написал музыку к балету «Щелкунчик» с его потрясающим «Вальсом Цветов» по одноименной сказке.[12]

Вообще Гофман рано стал известен отечественному читателю. Его читали А. С. Пушкин и Одоевский, Н. В. Гоголь и Ф. М. Достоевский. О нем говорили в литературных салонах, ему подражали и его отвергали. Во время своего путешествия в Европу В. А. Жуковский встречался с Гофманом.

Для отечественной литературы Гофман был во многом ближе других знаменитых зарубежных писателей. В XIX веке, можно сказать, Гофман был известнее и популярнее в России, чем в самой Германии.[13]

Сегодня Гофман, пожалуй, самый читаемый из немецких романтиков. Если имена его современников Шамиссо, Тика и Новалиса вызывают скорее академический интерес, то Гофман остается привлекательным для читателя и накануне XXI века.

Фантастический мир, созданный воображением писателя, завораживает реальностью измысленных фантасмагорий, причудливостью образов и мистическим ужасом безумных видений.

Гофман – реалист, но в то же время первый фантаст в литературе нового времени. Реализм Гофмана – магический реализм, в котором обыденное соединяется с необычайным.

Его перу принадлежит и первый детектив в истории литературы – «Мадмуазель де Скюдери».

Гофман современен, что доказывается популярностью его произведений, но еще более современны герои его книг, ставшие своеобразными архетипами литературного пространства. Невозможно представить себе мир без Щелкунчика и Цахеса, кавалера Глюка и сеньора Формики, Серапионовых братьев и песочного человека – таких, какими создал их Гофман.

Блистательная фантазия в сочетании со строгим и прозрачным стилем обеспечили Гофману особое место в немецкой литературе. Действие его произведений почти никогда не происходило в далеких краях – как правило, он помещал своих невероятных героев в повседневную обстановку. Гофман оказал сильное воздействие на Э.По и некоторых французских писателей; несколько его рассказов послужили основой для либретто знаменитой оперы – Сказкок Гофмана (1870) Ж.Оффенбаха.

Все произведения Гофмана свидетельствуют о его талантах музыканта и художника. Многие свои творения он иллюстрировал сам. Из музыкальных сочинений Гофмана наибольшей известностью пользовалась опера Ундина (Undine), впервые поставленная в 1816; среди его сочинений – камерная музыка, месса, симфония. Как музыкальный критик он проявил в своих статьях такое понимание музыки Л.Бетховена, каким могли похвастать немногие из его современников. Гофман так глубоко почитал Моцарта, что даже переменил одно из своих имен, Вильгельм, на Амадей. Он оказал влияние на творчество своего друга К. М. фон Вебера, а на Р.Шумана сочинения Гофмана произвели такое сильное впечатление, что он назвал свою Крейслериану в честь капельмейстера Крейслера, героя нескольких сочинений Гофмана.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

К концу XVIII века зажглась одна из самых ярких звезд на литературном небосводе Восточной Пруссии, осветив своим фантастическим светом мировую литературу.

В 1776 году в Кенигсберге на Французской улице родился мальчик, ставший впоследствии замечательным писателем-романтиком, композитором и художником. Учился в городской Россгартенской реформаторской школе, был студентом Альберины, слушал лекции Канта. Став юристом, Гофман работал следователем, а после женитьбы в 1798 году покинул родину.

Уже в юности Гофман увлекся живописью, графикой и музыкой; но наибольшая слава его ждала на литературном поприще.

Он создал множество произведений, которые вошли в фонд мировой классики. Некоторые даже получили свое воплощение на сцене – например, замечательный балет Чайковского «Щелкунчик».

Литературой Гофман занялся поздно. Наиболее значительны сборники рассказов «Фантазии в манере Калло» (Fantasiestücke in Callots Manier, 1814–1815), «Ночные рассказы в манере Калло» (Nachtstücke in Callots Manier, 2 vol., 1816–1817) и «Серапионовы братья» (Die Serapionsbrüder, 4 vol., 1819–1821); диалог о проблемах театрального дела «Необыкновенные страдания одного директора театров» (Seltsame Leiden eines Theaterdirektors, 1818); рассказ в духе волшебной сказки «Крошка Цахес по прозванию Циннобер» (Klein Zaches, genannt Zinnober, 1819); и два романа – «Эликсир дьявола» (Die Elexiere des Teufels, 1816), блистательное исследование проблемы двойничества, и «Житейские воззрения кота Мура» (Lebensansichten des Kater Murr, 1819–1821), отчасти автобиографическое произведение, исполненное остроумия и мудрости. К числу наиболее известных рассказов Гофмана, входивших в упомянутые сборники, принадлежат волшебная сказка «Золотой горшок» (Die Goldene Topf), готическая повесть «Майорат» (Das Mayorat), реалистически достоверный психологический рассказ о ювелире, который не в силах расстаться со своими творениями, «Мадемуазель де Скюдери» (Das Fräulein von Scudéry) и цикл музыкальных новелл, в которых на редкость удачно воссозданы дух некоторых музыкальных сочинений и образы композиторов.

Мистический ужас и фантасмагорические видения, реальность, перетекающая в фантастику и фантастика, похожая на реальность – такова суть сказок Гофмана, до сих пор покоряющих читателей своей магией.

И при этом Гофман, с детства возненавидевший бюргерскую косность и ограниченность, стеснявших его свободолюбивый дух, даже в сказках протестовал против них и высмеивал недостатки общества. Так появились такие произведения, как «Крошка Цахес по прозвищу Циннобер».

И так как человеческие глупость, жадность, подлость – пороки и нынешнего общества, не удивительно, что эти произведения близки современному читателю. Например, имя Крошка Цахес стало нарицательным.

С другой стороны, у человека никогда не пропадет тяга к доброму и прекрасному. Поэтому не могут забыться и такие светлые сказки, как рождественская история «Щелкунчик».

Наконец, человеку присущ интерес к мистике, тайне и магии. Следовательно, ему всегда, независимо от времени, будут интересны произведения великого писателя Восточной Пруссии, Германии и всего мира Эрнста Теодора Амадея Гофмана.

И, естественно, интерес к произведениям Гофмана не угасает и в городе, в котором он родился.

ПРИМЕЧАНИЯ

 

[1]

_ Эрнст Теодор Амадей Гофман. Жизнь и творчество: Письма, высказывания, документы. М., 1987.

[2] Гофман Э. Т. А. Щелкунчик или крысиный король. М., 1980.

[3] Гофман Э. Т. А. Крошка Цахес по прозвищу Циннобер. // Избранное. К., 1994.

[4] Гофман Э. Т. А. Кенигсбергские страницы жизни. // Избранное. К., 1994. С. 5 – 22.

[5] Там же. С. 11 – 19.

[6] Эрнст Теодор Амадей Гофман. Жизнь и творчество: Письма, высказывания, документы. М., 1987. С. 30.

[7] Гофман Э. Т. А. Кенигсбергские страницы жизни. // Избранное. К., 1994. С. 15 – 22.

[8] Восточная Пруссия: С древнейших времен до конца второй мировой войны. Калининград, 1996. С. 298 – 299.

[9] Цит. По: Чавчанидзе Д. Романтический мир Эрнста Теодора Амадея Гофмана // Э. Т. А. Гофман. Золотой горшок и другие истории. М., 1981. С. 5.

[10] Там же. С. 6.

[11] Там же. С. 7 – 8.

[12] Эрнст Теодор Амадей Гофман. Жизнь и творчество: Письма, высказывания, документы. М., 1987. С. 55 – 74.

[13] Там же. С. 84 – 88.

 

СПИСОК ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ

 

1.  Восточная Пруссия: С древнейших времен до конца второй мировой войны. Калининград, 1996.

2.  Гофман Э. Т. А. Крошка Цахес по прозвищу Циннобер. // Избранное. К., 1994.

3.  Гофман Э. Т. А. Кенигсбергские страницы жизни. // Избранное. К., 1994. С. 5 – 22.

4.  Гофман Э. Т. А. Щелкунчик или крысиный король. М., 1980.

5.  Эрнст Теодор Амадей Гофман. Жизнь и творчество: Письма, высказывания, документы. М., 1987.

6.  Чавчанидзе Д. Романтический мир Эрнста Теодора Амадея Гофмана // Э. Т. А. Гофман. Золотой горшок и другие истории. М., 1981.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

ПРИЛОЖЕНИЕ

 

Эрнст Теодор Амадей Гофман