Сталинское время через призму поэзии

Давно отцами стали дети, Но за всеобщего отца Мы оказались все в ответе, И длится суд десятилетий, И не видать еще конца.

А.Твардовский.

На душе почему-то смутно... Полумрак... За окном шелестят деревья, а в комнате слышен хриплый, надрывающий душу голос Владимира Высоцкого: "А на левой груди профиль Сталина..." Память тотчас же рисует хитрое рябое лицо, густые усы, прячущие усмешку. Неужели этот самый человек, которому поклонялись десятки лет? Впрочем, почему поклонялись? Разве и сейчас мало его явных и особенно тайных сторонников? Часто слышишь: "При Сталине такого безобразия не было!", "Сталин бы такого не допустил, расстрелял бы сразу!","Сталина бы на них!.." Ближе к сердцу кололи мы профили, Чтоб он слышал, как рвутся сердца, тревожит Высоцкий. Я выключаю магнитофон. Надо подумать, что же это за время такое, когда люди добровольно умирали за палачей.

Что же почитать? Сегодня не хочется брать в руки публицистику с ее страшными цифрами. Лежит закладка во втором томе биографии Сталина Волкогонова. Но и он подождет сегодня. Да, я же взял в библиотеке роман-газету "Современная поэма". Кто там? Ахматова "Реквием", Твардовский "По праву памяти", Гамзатов "Люди и тени". Кто еще? Остальное потом.

"Реквием". Да, колокола должны звучать погребальным звоном, чтобы в такт им отвечали людские сердца: "Не повторится, не повторится, не повторится никогда!" Что же за время было? Это было, когда улыбался Только мертвый, спокойствию рад, И ненужным привеском болтался Возле тюрем своих Ленинград.

И тогда, обезумев от муки, Шли уже осужденных полки, И короткую песню разлуки Паровозные пели гудки, Звезды смерти стояли над нами, И безвинная корчилась Русь Под кровавыми сапогами И под шинами черных "марусь".

Да, лучше не скажешь, лучше сравнений и метафор не выдумаешь. Читая о несчастной судьбе женщины, у которой "муж в могиле, сын в тюрьме", столь типичной в "страшные годы ежовщины", веришь, что, действительно, "перед этим горем гнутся горы...".

От грудной, напевной лирики Ахматовой перехожу к чеканному стиху Твардовского.

... Когда кремлевскими стенами Живой от жизни огражден...

Нет, это из поэмы "За дальюдаль". А в журнале другая вещь"По праву памяти". Хочется цитировать без конца, так трудно что-то выбрать. Вот это. О репрессиях.

... И званье "сын врага народа" Уже при них вошло в права.

И за одной чертой закона Уже равняла всех судьба: Сын кулака иль сын наркома; Сын командира иль попа...

... И все, казалось, не хватало Стране клейменых сыновей.

Или вот еще о том, как детей заставляли отрекаться от родителей. Да и вся поэма об этом: ... Той жертвы требовали строго: Отринь отца и мать отринь.

Предай в пути родного брата И друга лучшего тайком.

И душу чувствами людскими Не отягчай, себя щадя.

И лжесвидетельствуй во имя, И зверствуй именем вождя.

А что говорит об этом времени Гамзатов? Ах, это время! Лозунгам и фразам пустым и лживым не было конца.

И сокрушался от печали разум.

И ликовало сердце у глупца.

Журнал выпадает у меня из рук. Страницы, зашелестев, замелькали. Напоследок успел прочесть только строчки Твардовского: Кто прячет прошлое ревниво, Тот вряд ли с будущим в ладу...

Как хорошо, что мы узнаем правду. Может быть, это залог нашего будущего? Пальцы нажимают клавишу, и вновь я слышу осипший, но такой родной полунасмешливый голос: ... И хлещу я березовым веничком по наследию мрачных имен.

Трагическим, мрачным, жестоким описывают поэты сталинское время. Не стоит нам сегодня жалеть о Сталине.

Список литературы

Для подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://sochinenia1.narod.ru/