Сирия во время первого крестового похода

26803
знака
0
таблиц
0
изображений

Сирия во время первого крестового похода

Тот факт, что в значительной степени Первый крестовый поход обязан своим успехом слабости встреченного им сопротивления, признают все современные историки. Сложность политической ситуации в Сирии в конце XI века и первых десятилетий XII века, когда дело доходило до анархии, считается одним из самых важных элементов истории Крестовых походов. Это не только сделало задачу захватчиков менее сложной, чем она могла бы быть несколькими годами ранее, но также в значительной мере объясняет молчаливое непротивление сирийских князей созданию крестоносцами своих независимых владений, поскольку итоговое политическое разделение в целом происходило традиционным образом. Естественно, современному исследователю трудно полностью разобраться во всех этих обстоятельствах, особенно если он незнаком с предысторией Востока, где и разворачивалась драма Крестовых походов. Поэтому подробный анализ положения в Сирии в тот период на основе арабских источников является важным предварительным условием.

В то время в Сирии существовало шесть четко определенных сил, конфликтующих друг с другом. Это были: 1) империя Фатимидов; 2) местные арабские племена и князья; 3) племена туркмен сельджуков; 4) турецкие военные офицеры, или эмир; 5) независимые или несельджукские туркменские племена; 6) остальное население. Возможно, полезнее будет разобрать все эти элементы в отдельности, чем следовать строго хронологическому порядку.

1. Халифат Фатимидов, возникший в Северо-Западной Африке в 909 году, а в 972 году перенесший свою резиденцию в Египет, явно претендовал на религиозное лидерство в исламском мире, которое уже присвоили себе халифы Аббасиды в Багдаде. Для того чтобы править прежде всего у себя дома, им было необходимо владеть Сирией, и со времени захвата Египта они сделали это своей основной задачей, которую выполняли с помощью прежде всего войск берберов из своих африканских провинций, а затем войск турецких рабов. Однако в Сирии они постоянно встречали ожесточенное сопротивление, и не столько на религиозной почве, сколько из-за амбиций сирийских арабских князей, старавшихся сохранить свою независимость. В период между 1038 и 1058 годами их власть распространялась на всю Сирию (за исключением Антиохии, которой владели греки) и признавалась даже в западной Месопотамии. В последний год правления их сюзеренитет был признан даже в Багдаде, благодаря временному успеху взбунтовавшегося вассала в правительстве Аббасидов. Но с этого момента, после продолжительного экономического и военного кризиса в Египте (1062—1073), лишившего их средств для поддержания собственного могущества, их власть стала постепенно ослабевать. В конце концов в 1060 году пал Алеппо, Триполи и Тир оказались в руках местных правителей, и правители Дамаска не могли больше удерживать власть из-за развала армии, так что появление армии туркмен в Сирии в 1070 году привело к потере не только Дамаска, но и большей части Палестины (включая Иерусалим).

Несправедливость правления первого военачальника-туркмена вызвала всеобщее возмущение населения, обратившегося за помощью к Фатимидам, что не получило должной поддержки в виде эффективной военной помощи. Во внутреннюю часть страны было совершено несколько спорадических экспедиций, но они не принесли никаких результатов. С другой стороны, египтяне все еще господствовали на море, и им удалось вернуть (1089) северные прибрежные города вплоть до Джебеля, который они удерживали до момента нашествия крестоносцев. Из рукописи Ибн аль-Каланиси явствует, что, исключая возврат Иерусалима в 1098 году и несколько экспедиций в южную Палестину во время правления великого визиря армянина аль-Афдала, военные действия Фатимидов в Сирии почти полностью ограничивались военно-морским флотом. В последующие годы армии Фатимидов стали разрушать внутренние распри, так что вскоре она стала опасной разве что для своих собственных правителей.

Вместе с тем было бы серьезной ошибкой предполагать, что влияние Фатимидов в Сирии было полностью утрачено из-за преследовавших их невзгод и все усиливающейся слабости. Из рассказов следует, что у них еще оставалось множество могущественных сторонников в главных городах и отдаленных районах, и даже сельджукские князья и их преемники считали полезным заручиться их благосклонностью. Определенный разрыв между Фатимидами и мусульманскими князьями Сирии произошел, похоже, лишь во времена Hypаль-Дина.

2. Сопротивление попыткам Фатимидов установить свое господство в Сирии в основном оказывалось шейхами полукочевых арабских племен, создававших собственные небольшие княжества либо захватывавших земли в различных частях страны. Трансиорданские и западные границы Сирийской пустыни удерживало племя тайи, являвшееся постоянной головной болью в принадлежащей им части Палестины и сыгравшее лишь незначительную роль в истории Крестовых походов. Более значимыми в политическом плане были племена Месопотамии, особенно конфедерации Укайил и Килаб. Последняя под предводительством рода Мирдаса после полувековой борьбы в Северной Сирии наконец захватила в 1060 году Алеппо, но уже в 1079 году уступила его своим соперникам Укайлидам, которые в то время поддерживали сельджуков. Но столь быстрое расширение доминиона Укайлидов от Алеппо до Мосула привело их к конфликту с сельджукским князем Сирии. В кратчайшие сроки они были изгнаны из Алеппо и их владений в Месопотамии и рассеяны, однако двум ветвям этого рода удалось задержаться в Калат-Габаре и Среднем Евфрате до времен Занги и Hyp аль-Дина.

Но не только вождям больших племенных групп удавалось создавать свои княжества на сирийской территории. Ко времени Первого крестового похода несколько важных городов и крепостей находились в руках местных арабских правителей, которым удавалось сохранять свою независимость за счет гибкой дипломатии и раздоров между их более могущественными соседями. При падении правительства Фатимидов в 1070 году кади Тира, Ибн Аби Акил, объявил себя независимым и удерживал город до его захвата египтянами в 1089 году. Кади Триполи, Хасан ибн Аммар, восставший в том же году, был более удачлив, и Триполи оставался в руках последующих членов той же семьи до захвата города крестоносцами. В 1080 году одному из них даже удалось распространить свое правление на Джабалу, потеснив греков. Следует отметить, что ни в Тире, ни в Триполи духовный сюзеренитет халифа Фати-мида не отрицался, хотя при этом правители обоих городов стремились заручиться помощью туркменских захватчиков в борьбе против него и его попыток захватить их города, а Ибн Аммар в Триполи заявлял, что имеет грамоту на владение городом от сельджукского султана в Багдаде.

Еще более примечательное арабское княжество было основано в Шейзаре в 1081 году Али ибн Мункидом, который в том году купил город и его цитадель у христианского епископа. Весьма толерантная политика в отношении подданных христиан укрепила популярность его семьи, и имена князей Шейзара можно часто встретить в анналах Северной Сирии, пока вся семья полностью не исчезла под руинами цитадели во время землетрясения 1157 года. Усама ибн Мункид, автор тех ярких «Воспоминаний», которые пролили столь много света на социальную историю периода Крестовых походов, был внуком Али.

Авантюристу гораздо меньшего масштаба, Калафу ибн Мулаибу, также удалось создать свое независимое княжество. Сначала в 1082 году он был назначен укайлидским князем Алеппо управлять городом Химс, который считался буферной зоной между ним и сельджукским князем Дамаска, но в 1090 году он был изгнан оттуда, а потом и из Афамии, куда бежал в 1091 году. После нескольких лет тюремного заключения в Исфахане он удалился в Египет и в 1096 или в 1097 году вновь был пожалован властью в Афамии одним из халифов Фатимидов, которого депутация жителей города, восставших против сельджуков, просила назначить им правителя. О последующей судьбе Ка-лафа можно узнать из перевода отрывков из манускрипта Ибн аль-Каланиси.

3. XI век стал свидетелем обширной миграции туркменских племен, широко известных как огузы, от границ азиатских степей по всей Западной Азии. Сельджуки были вождями одного из этих племен. Им удалось создать мощную армию, с помощью которой они постепенно захватили Хорасан, Персию, Ирак, Армению и Анатолию. Будучи строго ортодоксальными суннитами, они провозгласили себя аббасидскими халифами Багдада и в результате были объявлены врагами халифов Фатимидов Каира. Первые группы огузов появились в Сирии незадолго до 1070 года. В тот год один из их предводителей, Атсиз, захватил Палестину от имени сельджукского султана Алп-Арслана, который в тот же год сделал укайлидского принца Алеппо своим вассалом. В 1075 году Атсиз захватил Дамаск у командира берберского гарнизона, но в следующем году потерпел поражение при нападении на форпосты Египта — к большому удовольствию жителей Дамаска, которые ненавидели его тиранию.

Поражение Атсиза можно в определенной степени отнести за счет решения преемника Алп-Арслана, Малик-шаха, послать в 1077 году своего брата Тутуша в Сирию с армией сельджуков, пообещав им «все, что они захватят в Сирии». Тутушу не стоило большого труда захватить Дамаск и отбить Палестину у Фатимидов, но Алеппо оказал ему серьезное сопротивление. Фактически Малик-шах дважды лично вмешивался, чтобы, как это могло показаться, помочь защите Алеппо от своего брата. В первом случае укайлидский князь попытался заключить союз с Фатими-дами против Тутуша. После этого, в конце 1082 года, Малик-шах занял город, но вернул его укайлиду как своему вассалу. Два года спустя сельджукский султан Анатолии, Сулейман ибн Куталмыш, захватил Северную Сирию, вернул Антиохию и в ходе битвы убил укайлида, но ему не удалось захватить Алеппо. Впоследствии (1086) между Су-лейманом и Тутушем произошел конфликт, в результате которого Сулейман был убит, а Тутуш захватил Алеппо. Малик-шах вновь отправился в поход, захватил Алеппо, Антиохию и Аль-Руху (Эдесса) и отдал их в качестве фье-фов турецким военачальникам. Алеппо же вошел в долю Ак-Сонкора, отца Занги.

В течение нескольких последующих лет эти полководцы преданно поддерживали усилия Тутуша, направленные на расширение доминионов сельджуков в Сирии и низвержение укайлидов в Месопотамии и Диярбакыре. В это время Малик-шах умирает (ноябрь 1092 г.), а ему на смену в качестве султана приходит его сын Берк-Ярук. Однако Тутуш сам мечтал об имперском титуле, почему и отправился в поход на Хорасан. Но его первая попытка оказалась неудачной из-за решения Ак-Сонкора из Алеппо и нескольких его приближенных военачальников оказать поддержку Берк-Яруку, и ему пришлось вернуться в Сирию, чтобы разобраться с ними. В мае 1094 года он разбил объединенные силы Алеппо, Аль-Рухи и Мосула, казнил Ак-Сонкора и его сподвижников, захватил их города и вновь отправился в поход на Хорасан. В течение нескольких месяцев он официально назывался султаном, пока Берк-Ярук не возобновил свою борьбу и 26 февраля 1095 года разгромил его войска возле города Рей (Тегеран). Сам Тутуш погиб на поле боя от рук, как рассказывали, воинов Ак-Сонкора. Именно эта битва определила судьбу Первого крестового похода. Если бы крестоносцы встретились с объединенными силами унитарного королевства, созданного Тутушем, то историю непременно пришлось бы переписывать, но его с таким трудом созданные сирийские владения снова распались из-за соперничества его сыновей Рудвана и Дукака, а также алчности его бывших полководцев.

4. В X веке старую бюрократическую администрацию халифата и государств, образовавшихся на его руинах, постепенно сменила военизированная система правления. Правители городов и провинций выбирались из числа военных командиров или amirs. В большинстве случаев это были бывшие турецкие рабы, которые не только имели почти полную власть в своих фьефах, но также содержали свои собственные регулярные армии из турецких рабов. Желание объявить о своей независимости подхлестывала та деспотичная манера, в которой верховные властители обычно отдавали свои приказы, а также опасность лишиться собственности и даже быть казненным по малейшему подозрению. Восхождение на трон слабого правителя либо спор о преемнике обычно считались сигналом к распаду царства на ряд более мелких княжеств, правители которых, попросту «бароны-грабители», вели нескончаемые распри друг с другом, пока меч самого сильного из них не восстанавливал порядок. Нередко эмир отправлялся со своим войском в какой-нибудь отдаленный район, силой захватывал его и удерживал в своем владении, пока его либо низвергали, либо он получал официальную грамоту на владение.

Сельджуки не внесли никакого материального изменения в эту систему, если вообще такой термин можно тут использовать. Их собственная имперская система являлась ассоциацией разрозненных княжеств, во главе которых стояли представители рода сельджуков («князья»), каждый из которых оставался преданным главе семьи или «Великому сельджуку» в Персии и Багдаде, носившему титул «султан». От подданных тюркских правителей в качестве условия сохранения своего титула даже требовалось содержать их собственные армии. Такая организация хорошо работала при первых трех султанах, но после смерти Малик-шаха в 1092 году вновь стала проявляться старая проблема, и в различных частях империи (и главным образом в Сирии) амбиции и соперничество среди военачальников и князей привели к непрерывной войне. Как мы уже видели, Тутуш был свидетелем подъема правителей Северной Сирии, и, хотя ему временно удалось подавить это движение, после его смерти их мятежный дух вновь возобладал. После казни Ак-Сонкора самым сильным правителем стал Яги-Сиян, назначенный правителем Антиохии примерно в 1090 году. Его владения постепенно расширились (явно благодаря Тутушу) и охватили Менбидж и Телль-Башир. С того момента, как Рудван, сын Тутуша, захватил Алеппо, Яги-Сиян стал открыто враждовать с ним, и его примеру следовали многие.

Другим фактором, способствующим появлению независимых турецких княжеств, был атабегат, характерный для сельджуков институт. Мы уже видели, что система управления сельджуков характерна тем, что каждой провинцией управляет член правящей династии. К каждому из этих князей был приставлен тюрк-военачальник, имевший звание атабек или «наставник», ответственный за военное обучение и управление их провинциями. А поскольку атабек являлся младшим родственником «царя» сельджуков, он пользовался гораздо большей властью, чем обычный военачальник. Похоже, что, по обычаю, атабек также получал в жены мать своего подопечного и отдавал ему в жены одну из своих дочерей. В соответствии с этой практикой Тутуш назначил эмира Джанах аль-Даула аль-Хусаина атабеком к своему сыну Рудвану, а эмира Захир аль-Дин Тугтегина — атабеком Дукака. После поражения и смерти Тутуша, когда Рудван захватил Алеппо и посягнул на владение Сирией, Джанах аль-Даула без каких-либо вопросов стал контролировать принадлежавшие ему территории. Дукак, второй сын Тутуша, тоже укрылся в Алеппо, но сбежал в Дамаск по тайному приглашению его правителя и установил там свое правление. В это время Тугтегин, захваченный в плен при битве у Рея, находился в Персии, но вскоре после освобождения направился в Дамаск и занял там пост атабека при содействии своей жены, матери Дукака, энергичной и сметливой княжны Сафуат аль-Мульк.

По мере ослабления солидарности сельджуков атабеки неминуемо должны были заменить династии их протеже своими собственными династиями. Но это отнюдь не означало, как того можно было ожидать, что произойдет разрыв с их сюзеренами, Великими сельджуками. Напротив, они продолжали соблюдать строгую субординацию по отношению к султанам, которые, со своей стороны, восприняли такой ход событий на удивление мирно. Ата-бегат стал просто формой, и, когда, например, в 1127 году было принято решение назначить Занги в провинцию Мосул, он был официально приставлен атабеком к двум младшим сыновьям султана, которые не принимали, да этого и не предполагалось, никакого участия в управлении провинцией. Поэтому исключение Тугтегина из числа сельджукских «царей» Дамаска после смерти Дукака полностью соответствовало практике тех дней.

5. Помимо местных арабских князей, сельджуков и их атабеков, а также турецких эмиров, в Месопотамии и Ди-ярбакыре новым элементом политической нестабильности стали огузы. Приход этих туркмен-кочевников, живших за счет разведения лошадей и грабежей, сам по себе был постоянным источником беспокойств, который еще более усиливался из-за необузданности и политических амбиций их вождей. Таким человеком был Атсиз, предшественник сельджуков в Сирии, однако силы Малик-шаха и Тутуша некоторое время сдерживали их, тем более что многие их вожди служили в армиях сельджуков. Распад созданного Тутушем царства развязал им руки, и в течение двух-трех лет некоторым из них удалось создать свои собственные независимые княжества.

Из числа этих туркменских вождей наиболее известными в сирийских делах были Иль-Гази и Сукман, сыновья Ортука, туркменского офицера, которого Тутуш назначил правителем Иерусалима. Иль-Гази унаследовал титул своего отца, а его братья разбрелись в разные стороны в поисках счастья. Поначалу Сукман присоединился к Рудвану в его борьбе против Дукака и был за это пожалован владеть Мааррат-ан-Нуманом, но после захвата Иерусалима войсками Фатимидов в 1098 году предпринял попытку обосноваться в Аль-Рухе. Впоследствии он стал владеть политически более основательным княжеством в Гисн-Кайфе, а также захватил Мардин, который, однако, в 1108 году перешел к Иль-Гази, после чего там была основана вторая династия Ортукидов. Сын Иль-Гази, Сулейман, к тому времени в Самосате уже объявил о своей независимости, еще до прихода крестоносцев. В этот период другие члены этой семьи тоже образовали эфемерные княжества. Еще один вождь туркмен, Инал, восстал против Дукака примерно в 1096 году, захватил Амид и основал там династию, которая потом посредством брачных связей присоединилась к владениям Ортукидов Мардина.

6. В суматохе этих бесконечных распрей между соперничающими князьями, вождями и военачальниками инициативе самого народа, похоже, оставалось мало места. Если же во многих частях исламского мира, главным образом в Египте и Ираке, при решении политических вопросов народ не принимался в расчет, то в Сирии, напротив, народу удалось сохранить свое влияние, и он оказывал большое воздействие на ход событий. Сила Фатимидов, сельджуков и турецких военачальников фактически основывалась на армиях рабов, в то время как существование таких местных княжеств, как княжества Бану Мункида в Шейзаре, стало возможным только при поддержке местного населения. Даже в больших городах, особенно в Алеппо и Дамаске, влияние граждан было достаточным для того, чтобы сдерживать автократические тенденции их правителей. В общем и целом, турецкие правители опасались влияния народа, однако были склонны скорее принимать против него репрессивные меры, чем направлять в нужное русло. Естественным следствием этого стало превращение ahdath или вооруженных формирований граждан в недисциплинированные банды, а не в дисциплинированные войска, и при Фатимидах население Дамаска славилось своим неподчинением правителям. При защите своих домов от крестоносцев гражданское население доказало, что обладает боевыми качествами, которые при условии сильной поддержки могли оказаться более эффективными в деле сдерживания вражеского нашествия. Следует учесть, что политические распри и горести войны сказывались на городском населении не меньше, чем на беспомощных крестьянах. Сибт бен аль-Джаузи сообщает нам, что хаос, сопровождавший развал администрации Фатимидов, и неразумное правление Атсиза привели в 1075 году к таким экономическим трудностям, что население Дамаска сократилось с полумиллиона до трех тысяч. С другой стороны, просвещенное правление и экономическая политика Ак-Сонкора привели к быстрому росту и процветанию Алеппо, а при Тугтегине Дамаск также исключительно быстро оправился от последствий предшествующего правления.

Вместе с тем в городах и богатых сельскохозяйственных угодьях Сирии сила народного движения была менее значимой, чем в гористой местности, отделявшей внутреннюю часть страны от побережья. Горные гряды Ливана и их северное продолжение, арабский Джабал-Суммак, стали не только домом для христиан маронитов, но и убежищем для смутьянов и раскольников, создававших мощные организации, способные отражать силы мусульманских князей. В течение двух столетий, предшествовавших Крестовым походам, в этих диких местах смогли обосноваться сторонники двух ответвлений секты шиитов, на ранних этапах своего развития носившей характер народного революционного движения. На севере в Джабал-Суммаке проживали нусайриты, а на юге, вокруг горы Хермон, располагались поселения их ярых врагов, даразитов или друзов. Между ними проживало большое число христиан маронитов. Место расположения этих независимых, а зачастую враждебных групп еще более осложняло связи между побережьем и внутренней частью страны, что снижало возможность совместных действий. Более того, в последнее время значительно окрепли их военные организации, что способствовало отражению набегов сельджуков, для которых, как для мусульман и создателей империи, ересь и независимость были в равной степени неприемлемы. С появлением крестоносцев они повели себя по-разному. О нусайритах мало что известно помимо того, что большое их число было истреблено франками. В своем большинстве друзы честно присоединились к мусульманам. Марониты, естественно, встали на сторону крестоносцев, а многие из них сражались в их рядах.

К моменту Первого крестового похода в Северной Сирии, помимо нусайритов и друзов, уже находилось в процессе формирования третье шиитское движение, также революционное по своему характеру. Это было знаменитое движение батинитов, раскольническое ответвление Фатимидов, приверженцы которого были широко известны как ассасины. Их общественная деятельность началась лишь несколько лет спустя, но и на этой стадии они достойны упоминания, поскольку их движение способствовало постоянной политической активности широких слоев населения и особенно мощному противлению тюркским правителям и другим местным князьям.

И наконец, население Сирии было далеко не однородным как по этническому составу, так и по языкам. Основная его часть состояла из оседлых и кочевых народов, несомненно, из арабов и арабизированных элементов, говорящих на арабском языке. Сюда же входили многочисленные местные христиане, жившие на севере и принадлежавшие к греческой, несторианской и яковитской церквям. Марониты, которые все еще в значительной степени использовали сирийский диалект, составляли, похоже, самое крупное меньшинство. Помимо них и тюрко-говорящих туркменских иммигрантов, там были большие сообщества курдов и особенно армян, проживавших главным образом на севере. У подножий Тавр и по берегам Евфрата курдам и армянам удалось создать несколько феодальных поместий и даже более крупных княжеств, которые, однако, стали исчезать под набегами туркмен. В некоторых, если не во всех, северных городах армяне составляли большинство населения, и не похоже, что отношение к ним было хуже, чем к другим подданным.

Дальнейший анализ ситуации в Сирии проливает свет на события, предшествовавшие нашествию первых крестоносцев. Определяющим фактором создавшейся ситуации была вражда двух сыновей Тутуша, Рудвана и Дукака. Во время военных походов Тутуша в Месопотамию и Хорасан Рудван выполнял обязанности наместника своего отца в Сирии, а Дукак заполучил в качестве фьефа Ди-ярбакыр. Когда пришла весть о битве при Рее, Рудван направлялся из Сирии на помощь Тутушу с военными подкреплениями, но тут же повернул в Алеппо, чтобы защитить свой наследный трон сирийского князя. Не успел он завершить начатое дело, как Дукак уже прибыл в Алеппо и, по тайному приглашению правителя Дамаска, вышел из повиновения своему брату и захватил Дамаск, сохранив при этом свои фьефы в Диярбакыре и Месопотамии. Рудван, естественно, вознамерился вернуть свои права силой, и оба князя, предчувствуя неминуемость предстоящей схватки, в поисках союзников обратились прежде всего к полководцам Тутуша и туркменским вождям. Самым могущественным из них был Яги-Сиян из Антиохии, который, возможно, и поддержал бы Рудвана, если бы не сильная личная антипатия, которую он испытывал к Джанах аль-Дауле, атабеку Рудвана. По этой причине он стал союзником Дукака, которого также поддержал Иль-Гази, правитель Иерусалима. Тогда Рудван обратился за помощью к брату Иль-Гази, Сукману (в это время находившемуся в Серудже), с его туркменами, и к арабскому племени килаб.

Особенно сильно вражда их разгорелась в 1096 году, когда Рудван со своими союзниками успешно атаковал восточные владения Яги-Сияна. Дукак и Иль-Гази поспешили ему на помощь, а Рудван в их отсутствие осадил Дамаск. Его нападение отразили горожане, но Рудван успел разорить большую часть провинции перед тем, как вернулся в Антиохию. Между тем временные разногласия между Дукаком и Иль-Гази, приведшие к заключению последнего под стражу, дали Сукману возможность захватить Иерусалим. В следующем (1097) году Дукак и Яги-Сиян снова отправились в поход и захватили несколько городов в Северной Сирии. Примерно в то же время Иль-Гази вернулся в Иерусалим, а Сукман присоединился к Рудвану, и с его помощью и при поддержке сына Иль-Гази, объявившего себя правителем Самосаты, им удалось изгнать захватчиков. Вскоре после этого Рудван поссорился со своим атабеком, Джанах аль-Даулой, который со всем своим войском покинул Алеппо и захватил Химс. Яги-Сиян тут же предложил свои услуги Рудвану в качестве его атабека и отдал ему в жены свою дочь. Незамедлительно началась подготовка к походу на Химс и Дамаск. В это же время в Алеппо прибыло посольство из Египта, и Рудван, ухватившись за предоставленную возможность, предложил организовать совместный поход на Дамаск, пообещав при этом признать духовный сюзеренитет халифата Фатимидов. Однако этот план не удался из-за протеста Яги-Сияна и Сук-мана, и трое союзников отправились со своими силами на

Шейзар. Именно в этот момент до них дошли вести о приближении франков к северным границам Сирии. Это сообщение смутило их, и поход был отменен, но вместо того, чтобы сплотиться перед лицом нового врага, армия распалась. Рудван поспешил обратно в Алеппо, а Яги-Сиян отправился в Антиохию, чтобы защитить город от франков. Даже в этот период Сукман, по-видимому, еще не задумывался над необходимостью защитить Сирию от крестоносцев. Он стремился лишь покорить Диярбакыр, правители которого объявили себя независимыми от Дукака. Он даже попытался уговорить Яги-Сияна и Рудвана отправиться туда, не принимая во внимание франкских захватчиков. На его уговоры никто не поддался, и тогда он отправился в поход вместе с Яги-Сияном, но потом присоединился к Рудвану. В результате Яги-Сиян остался один противостоять первому нашествию армий крестоносцев, имея лишь собственную армию и незначительную поддержку других князей, предоставленную ими в ответ на его просьбы.


Информация о работе «Сирия во время первого крестового похода»
Раздел: История
Количество знаков с пробелами: 26803
Количество таблиц: 0
Количество изображений: 0

Похожие работы

Скачать
109204
0
0

... руководства должны были получить место настроения, несогласные с интересами церкви. Если таким образом папе Урбану и его Клермонской речи нельзя приписывать решительного значения в деле Первого крестового похода, то остается рассмотреть составные элементы, в которых составилась крестоносная армия, и в них поискать разгадки движения. В Первом крестовом походе прежде всего выступает на первый план ...

Скачать
130997
0
0

... В Средиземноморье деятельность генуэзцев и венецианцев даже выходила за рамки торговой колонизации. Венецианцы, получившие от константинопольских императоров в 992 и 1082 гг. ряд чрезвычайных привилегий, после Четвертого крестового похода (1204) основали настоящую колониальную империю на берегах Адриатики, на Крите и на островах Ионического и Эгейского морей, в частности в Негропонте, то есть на ...

Скачать
46584
0
0

... выполненной и покинули Иерусалим. В только что созданном королевстве остались Готфрид и Танкред, а с ними около 2 тыс. пехоты и 300 рыцарей. 9. Экспедиции 1100-1101 гг. Итоги первого крестового похода. Захват Иерусалима произвел сильное впечатление на Западе. Вновь активизировалась деятельность проповедников. Под контролем папы Пасхалия II были созваны 2 церковных собора в Валансе и Пуатье. ...

Скачать
4721
0
0

... священным. По преданиям, там якобы находился гроб Иисуса Христа. Освобождение этой святыни и служило предлогом для крестовых походов. Крестоносцы прикрепляли к своим одеждам кресты из материи в знак того, что они идут на войну с религиозной целью - изгнать иноверцев (мусульман) из Иерусалима и других священных для христиан мест в Палестине. В действительности цели крестоносцев были не только ...

0 комментариев


Наверх