Область применения эстетической функции языка

1.2 Область применения эстетической функции языка

Эстетическая функция языка, характеризующаяся развитой системой метафоричности, семантической многоплановости, исторически восходит к мифологии. "Миф был тесно связан со словом, поэтому мифологическая практика способствовала развитию и расширению образности слова. Язык в его эстетической функции рождает новые и новые поэтические образы, которые вряд ли возникли бы в практическом языке без мифологической практики и поэтических традиций" [1].

Эстетическая функция языка заметнее всего в художественных текстах, однако, область ее проявлений шире. Эстетическое отношение к языку возможно в разговорной речи, дружеских письмах, в публицистической, ораторской, научно-популярной речи - в той мере, в какой для говорящих речь перестает быть только формой, только оболочкой содержания, но получает самостоятельную эстетическую ценность.

Как считал Якобсон, поэтическая функция присутствует и в современной рекламе, в средневековых законодательствах, в санскритских научных трактатах, написанных в стихах. Якобсон говорил, что поэтическая функция присуща речи любого человеческого существа с раннего детства и играет ведущую роль в построении диалога.

Якобсон считал, что каждый речевой акт в некотором смысле стилизует и преображает описываемое им событие. То, каким образом он делает это, определяется его намерением, эмоциональным содержанием и аудиторией, которой он адресован, предварительной "цензурой", которую он проходит, набором готовых образцов, к которым он принадлежит. Поскольку "поэтичность" речевого акта очень хорошо показывает, что коммуникация не имеет тут основного значения, то "цензура" может быть ослаблена, приглушена.

Якобсон считал, что «поэтичность — это не просто дополнение речи риторическими украшениями, а общая переоценка речи и всех ее компонентов» [2].

1.3 Применение эстетической функции языка в художественных произведениях

Эстетика любого художественного произведения определяется сугубо индивидуальной языковой способностью писателя, обеспечивающей реализацию его творческого замысла. Сложный конгломерат эстетических представлений писателя, имеющих как индивидуальную (психогенную), так и социальную природу (эстетика общечеловеческого и этнокультурного прошлого, отголоски актуальных общественных умонастроений, оценка текущих событий, вкусы, предпочтения ближайшего окружения и т.д.), обусловливает общую художественную концепцию литературного произведения, в рамках которой может быть рассмотрена эстетика различных аспектов его лингвистической формы:

·              ритмико-интонационных структур;

·              моделей предложений и сложных синтаксических целых;

·               использования лексико-фразеологических единиц, фигур речи и пр.

Эстетические возможности языка в тексте художественного произведения также расширяются либо сужаются за счет следующего комплекса факторов:

·              определенных традиций употребления единиц данного языка, особенностей жизни данного общества;

·              специфики развития литературных процессов;

·              влияния фактов личной биографии писателя, своеобразия его интеллектуальных и психо-эмоциональных особенностей;

·              развития языковой способности, характера художественно-эстетических вкусов, предпочтений и т.д. [2]

Реалистическая художественная литература не раз подмечала, как само звучание или строй слова способны нравиться или не нравиться, возмущать, волновать, радовать. Л.Толстой в «Войне и мире» замечает, как гусарский полковник, докладывая об исходе боя, дважды с видимым удовольствием произносит звучное и военное слово наповал. В рассказе Чехова «Мужики» женщина каждый день читает Евангелие и многого не понимает, «но снятые слова трогали ее до слез, и такие слова, как «аще» и «дондеже», она произносила со сладким замиранием сердца».

Новизна, неожиданность художественной организации текста, обостряя восприятие, повышает осязаемость текста, в результате сама языковая оболочка текста становится частью его содержания. Благодаря ритму, рифме, особой точности и весомости каждого слова, «складности» произведения в целом художественные тексты представляют речевые структуры, обладающие особой устойчивостью к преобразованиям.

Такая устойчивость вызывает у слушателя или читателя ощущение того, что воспринимаемый текст - это единственно возможное языковое воплощение «вот этого» содержания (ведь именно о художественном тексте сказано: "Из песни слова не выкинешь"), и одновременно - ощущение достоверности и значительности содержания, заключенного в тексте [1].

Семантическая многоплановость слова в художественном произведении, «игра» его прямых и образно-переносных значений как признак подвижности его семантики, потенциальной готовности к новым неожиданным осмыслениям - одно из ярких проявлений эстетической функции языка. Подвижное «скольжение», переживаемый переход от одного значения к другому, «просвечивание» одного значения через другие и создает особый эстетический эффект.